Николай Ефимович - Майя Плисецкая. Рыжий лебедь. Самые откровенные интервью великой балерины

Русские напевы бередят душу, и Левша – великолепный Андрей Попов – в какие-то мгновения кажется святым юродом из «Годунова»: погубленная жизнь самородка вырастает в житие мученика. А вокруг него идет придворная свистопляска, Платов грозно разъезжает на «досадной укушетке», британская принцесса, как бандерша, предлагает девочек на выбор, пестрый балаганный мир взвихривается страшной морской бурей… Единственная по-настоящему светлая сцена – конечно же, Тула.

Тут все точно по Лескову: в мастерской Левши «внутри дома огонек блестит, да слышно, что тонкие молоточки по звонким наковальням вытюкивают», а вокруг – множество любопытствующих и сочувствующих. Своих, тульских. В создании хоров Щедрину сегодня нет равных: частушечные и лирические напевы сливаются в удивительно гармоничное и задорное многоголосье, кружит по сцене нарядная по-крестьянски толпа (дивное разнообразие костюмов Ирины Чередниковой) и даже русские сугробы кажутся праздничной скатертью… Эти же сугробы в финале станут саваном.

Режиссеру Алексею Степанюку и художнику Александру Орлову вместе с Щедриным и Гергиевым в «Левше» было где развернуться: необъятная сцена новой Мариинки вмещает и отеческие просторы, и аглицкие мыльно-пильные заводы, и бешено бушующее Твердиземное море.

Но самым внушительным сценическим сооружением оказывается мелкоскоп: именно он позволяет увидеть главное чудо – стальную пляшущую блоху. Миниатюрная Кристина Алиева – в заграничном ловком цилиндре, а после перековки – в трогательном пуховом платке и рукавичках – покоряет обаянием и запредельным вокалом. Она вместе с хором и отпевает Левшу в финале грандиозного действа, прощаясь с «душой человечкиной». Щедрин и Гергиев доказали – большой стиль жив.

После премьеры толпа гостей, поклонников, журналистов (многие приехали в Питер специально) рванула за кулисы и там, окружив композитора, попеременно душила его в объятиях и рвала на части, выражая восхищение и пытаясь взять интервью… Любая поп-звезда умерла бы от зависти, а стойкий Родион Константинович, переждав этот девятый вал, отправился вместе со своими гостями в служебные апартаменты. Там Гергиев поднял бокал с шампанским в честь Щедрина: «Дай бог еще много раз: чтобы вы писали историю, а мы ее озвучивали! – И тут же весело добавил, что очень переживал, все ли получится: – Но я сразу понял, что все будет хорошо, когда появились невесты (сцена в Лондоне, когда Левшу вовсю соблазняют местные барышни. – Ред .)!»

– Все звучало волшебно, – признался Щедрин. – Вы сделали такое крещендо с этими свирелями и флейтами, что звучало так… – Родион Константинович показал голосом, как именно, и добавил смеясь: – Очень сексуально!»

Щедрин в день премьеры, несмотря на триумф, все же был «не в своей тарелке». Для полного счастья ему не хватало рядом Майи Плисецкой. Так уж случилось, что именно в день премьеры она повредила ногу. Прямо на сцене. Майя Михайловна пошла в буфет за водой для Щедрина – чтобы сам он не отрывался от последней репетиции. А здание театра новое, много там еще заковыристых мест. Но великая в искусстве женщина – она и в жизни великая. Чтобы не прервать драгоценной репетиции, еще несколько часов терпела боль и улыбалась. В результате было уже невозможно вечером ехать на спектакль. «Вот такая адова жизнь», – невесело пошутила Плисецкая: неизменно рядом все два с половиной года, пока Щедрин писал оперу, на всех читках и репетициях. И на тебе…

Вечером после премьеры уже в отеле Майя Михайловна попросила мужа рассказать все-все, до мелочей. И Родион Константинович, поедая присланные в подарок вкуснейшие питерские эклеры (весь день было не до еды), во всех красках рассказывал о своем любимом Левше и его потрясающей блохе.

Родион Щедрин:

– Исключительно искренний и дружелюбный интерес Гергиева к моей музыке дал мне в творчестве второе дыхание.

– В «Левше» появляются девушки, которые танцуют канкан. Поклонники классической оперы могут не понять?

– Честно признаться, я ничего не придумал. Но, может быть, я продлил на полшага дальше то, что хотел сказать Лесков. У меня была одна проблема: в лесковской повести нет ни одного женского персонажа. Что для оперы, увы, совершенно неприемлемо. Поэтому я ввел Шарлотту, исторический персонаж, дочку короля Георга III. У Лескова просто написано: англичане говорят. Мне лучше было передать все это в женских «голосовых связках».

– Левша для вас по большому счету кто?

– Это не просто косой неграмотный мастеровой из Тулы с золотыми руками. В нем сошлись все важнейшие черты русского характера: самобытная одаренность, смекалка, самоирония, безразличие к человеческой жизни, пагубная страсть к алкоголю… А вообще история Лескова – это вечная история: без документа «принимать не велено». Так и в жизни. Вот волею печальной судьбы мы поехали в «Скорую помощь», когда сейчас случилось с Майей Михайловной (притом что ее, конечно, узнали, я готов был оплатить все)… Но оказалось, что бюрократия усилилась. Слова Лескова – нации в назидание. У него как сказано: шкура-то овечья, а душа-то человечья. Надо к человеку относиться с пониманием. Потому Лесков вне времени.

Валерий Гергиев:

– Любой дирижер нашего времени может только мечтать о таком подарке. Все это путешествие в лесковскую идею – одно из самых сильных переживаний в моей жизни. Думаю, что для Родиона – тоже. Это далеко не итоговая, но вершинная творческая акция.

31 июля 2013 г.

Валерий Гергиев и Родион Щедрин «продлили на полшага дальше то, что хотел сказать Лесков».

Майя Плисецкая и Родион Щедрин специально прилетели из Мюнхена в Питер на «Левшу» – премьерный спектакль в Мариинском театре. Сама премьера новой оперы Щедрина по знаменитой лесковской повести с триумфом прошла летом. К сожалению, Майя Михайловна не смогла быть рядом с мужем в тот знаменательный вечер – прямо на генеральной репетиции повредила ногу, пришлось отлеживаться в отеле. К счастью, все обошлось.

Москва тоже припасла сюрприз для легендарной балерины. В самом центре на стене дома по Большой Дмитровке появился огромный граффити-портрет – Плисецкая в роли своего знаменитого Лебедя. Сделал его известный бразильский художник Эдуардо Кобра в ходе арт-фестиваля, проводимого Департаментом культуры столицы.

Мы дозвонились до Майи Михайловны.

– Майя Михайловна, этим вашим портретом в Москве все любуются. Я был свидетелем, как прохожие в изумлении останавливались: это же Плисецкая! Откуда она здесь?!