Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Ты мне пишешь о каких-то кикиморах, с котор. ты ехала на пароходе, и пишешь о них много, а вот о чем ты думаешь и что предполагаешь – ничего об этом не пишешь. Когда приедешь в Ялту, как будешь жить зимой? Ничего об этом не говоришь. Помнишь, в Гурзуфе и потом иногда в Москве мы с тобой мечтали жить вместе. Как же теперь? Дашь ты мне приют? Я думаю, что я вам не помешаю, а, быть может, сумею быть и полезной. Мое кухонное и столовое хозяйство может пригодиться на первых порах, покупать не надо. Держать квартиру одна я не буду – одиночество тяжело. Если тебя не устраивает жить со мной (до моего замужества, я решила выйти замуж – добрые люди уже ищут мне жениха [189]), то я распродам все и возьму комнату где-нибудь в семье. Мать решила жить в Ялте, на случай же приезда в Москву она будет останавливаться у брата Ивана. Иван еще не приехал. Завтра напишу Антоше. Скажи ему, что чек я получила. Собираюсь в Гурзуф и боюсь, что разревусь там от воспоминаний. Милая Олечка, приезжай ради Бога, мне страшно хочется тебя видеть и говорить с тобой. Неужели между нами ляжет бездна, как это всегда бывает, когда одна из подруг выходит замуж! Ведь у нас с тобой были исключительные отношения. Если ты не лгала, то ведь ты сильно была привязана ко мне, да? Обо мне уж и говорить нечего. Приеду ли я к вам, я еще не решила. Вероятно, не приеду, а буду с нетерпением ждать вашего приезда. Пиши чаще и побольше о нутре. Антоша все пишет: все останется по-старому, – на чертей по-старому, нужна не видимость, а мораль. Ну, Бог с тобой, прощай.

Целую тебя крепко и обнимаю по-старому. Твоя Маша.

Дождь опять идет, и камелии мочатся. У нас в саду очень зелено. Мамаша и вся дворня кланяются тебе. Это письмо пошлю, для верности, заказным.

1901 г. 20-го июня [Аксеново – Ялта]

Ты, Машка, дуся, что прислала мне такое милое письмо. Я за него крепко тебя целую. Теперь ты опять прежняя Маша. Села писать, но не знаю от жары, с чего начинать. Прямо тропики. Сижу и обливаюсь влагой. Антон лег, читает и спит. Дует горячий ветер. Ты пишешь, что не знаешь, приедешь ли. Отчего, Машечка? Только что очень измучаешься ехать по такой жаре в вагоне, а по Волге ехать уж очень далеко. Мы сидим и придумываем, как бы покороче добраться до Ялты. Страшно подумать ехать в такую жару.

Как я тебе благодарна, что ты меня успокоила относительно матери. Я тут же села и написала ей. Надеюсь, мы с ней поладим.

Ты меня спрашиваешь о будущем, о зиме – я сама ни о чем не думала. Страшно рада, страшно, что жить буду с тобой и что ты первая заговорила об этом. Итак, значит, решено! Гурзуфские мечтания сбываются. Приедем, будем говорить много и о многом. Я тебе опять не буду давать спать, радуйся.

Начала 20-го, а кончаю 21-го – ходили вчера чай пить дневной к m-lle Баранецкой, и пила с удовольствием: целых 4 стакана. Соскучилась по дневному чаю и теперь завела у себя каждый день, привезли мне чаю. Сегодня будут пить у нас. Есть я скоро совсем перестану, да и сильно приелся здешний стол. А мы с тобой состряпаем рыбку с майонезиком, этак вкусненько, а? И водочки при свидании дернем, а, Машечка?! Жара все стоит. По вечерам, когда все стихает, я на галерейке, обращенной к степи и освещенной луной, совершаю обливание – довольно, собственно говоря, бесстыдно. Могу не услыхать, если кто-нибудь выйдет из-за угла. Антон доволен.

Я было начала заниматься ботаникой с одним лесником, да теперь только читаю, зачитываюсь «Анной Карениной», и Антон только что перечитывал ее. Перечла «Головлевых». Шью нижний шелковый лифчик. Буду хвастаться.

Милая Машечка, и мне ужасно хочется видеть тебя. Как я буду волноваться, когда буду подъезжать к дому. Вчера мы с Антоном искали водного пути до Ялты и, кажется, нашли, но ехать долго. От Самары до Царицына, там 1 ч. по жел. дор. до Дона, затем по Дону до Ростова, по Азовскому до Керчи и далее по Черному. С неделю будем ехать, а, может, и более. Антону хочется так. Сейчас вернулись с рыбной ловли, ничего не поймали.

Думай хорошенько о зиме и рассказывай мне свои планы, а пока будь здорова моя (пока незамужняя) сестра Маша, целую твою милую мордочку. Кланяйся всем. Ольга .

Антон шлет поклон и поцелуй.

Чернозем меня изводит, ходишь всегда грязной, моюсь каждый [день] вся с мылом и вечером еще раз. Белье меняй хоть каждый день, а прачки [нрзб] держать – мука.

Средины телеграфировали, что если мы останемся еще с месяц, то приедут. Мы ответили, что уезжаем в первых числах июля.

21 июня [1901 г. Ялта – Аксеново]

Милая Оля, передай Антоше, что у нас все весьма благополучно. Земля в саду дышит от влаги. Сильные дожди прекратились только вчера, и барометр стал подниматься. С страшным шумом шла вода через наш сад, унося с собой плети арбузов и дынь… С час вода шла в бак от сильного напора. Раза два была сильная гроза. Погода чудесная – прохладно, тихо и зелено. Персики на наших деревцах крупные, красные и, вероятно, скоро поспеют. Приехал наконец Ваня, давно ожидаемый матерью. В.И. Чалеева опять больна, опять кровохарканье, я у нее была на днях. Приехала Лопатина [190], сегодня жду ее к себе.

В Ялте так хорошо, что я даже не жалею, что не поехала к вам. А не поехала главным образом потому, что только недавно начала выздоравливать. Сначала был бронхит, котор. я привезла из Москвы. Елпатьевский избавил меня от него горчичниками и разными микстурами. Потом началось прошлогоднее расстройство желудка, вероятно, лихорадочного свойства, т. к. я ничего не ела. Теперь я чувствую себя хорошо, быстро поправляюсь. Поеду на днях в Гурзуф.

Мамаша здорова, кланяется, бабушка прихворнула – полеживает. Куприн уехал. Бонье тоже. Поговаривают, что у них романчик.

Будь здорова, кланяйся Антоше. Твоя Маша .

Очень хочу есть и потому руки трясутся.

Напиши, когда можете приехать в Ялту, хоть приблизительно [191].

Письмо хранится в папке за 1904 г. (ОР РГБ, 331.105.6), но по содержанию и по тону письма, оно написано на три года раньше, достаточно его сопоставить с письмом М.П. от 12 июня 1901 г.

24 августа 1901 г. [Москва – Ялта]

Как поживаешь, милая моя Машечка? Как здоровье, главное? И физическое, и нравственное? Каждый день жду от тебя письма. Лучше тебе без меня?

Знаешь, все наши недоразумения за летние месяцы мне хочется стряхнуть, как гадкий кошмар, и не хочется вспоминать об этих нелепостях. Тяжело и грустно [192]. Сделаем так, чтоб этого не было больше. Ведь мы любим же друг друга. Я к тебе искренно привязана и большего не желаю – только бы тебе было хорошо, только бы не было призрачных страданий. Приезжай бодрая, крепкая, и давай жить по-хорошему. Домик я сняла славненький в доме Бойцова на Спиридоновке за 850 р. Очень уж уютненький и расположение отличное, Антон покажет тебе план приблизительный. Комнаты небольшие, но все ровные, и кухня – прелесть, и кругом сады, воздух чистый. На улицу выходят новомодные большие дома. Двор большой, чистый, теперь еще кончают стройку и потому завалено, но к 1-му сент. все вычистят и я начну переезжать. Хочется перевезти вещи до твоего приезда [193], чтоб не было много суеты. В домике есть настроение.