Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Сейчас телефонила Ивану, но никакого ответа.

Если ты Машу отпустишь, я думаю ее взять, привыкла я к этой физиономии. Ответь.

Целую дорогую мамашу крепко, тебя обнимаю и жду письма. Оля

Это письмо помещено в папку за 1909 г. (ОР РГБ, 331.77.28), но по содержанию (репетиции «Горя от ума») оно безусловно относится к 1906 г.

27-ое августа [1906 г. Москва – Ялта]

Милая Маша, у меня все время такое чувство, точно ты обиделась на меня за то, что я писала тебе о деньгах. Если это так, то прошу, забудь. Я совсем не знаю, что с тобой, и ты ни словом не обмолвишься, как ты живешь, чем занята. Чем ты так сильно расстроена, что даже писать не можешь? Или я тебе стала совсем чужая? Мне этого вовсе не хочется, и мне больно получать твои сухие открытки. Лучше совсем не пиши. Иван говорил, что ты выглядишь отлично, пополнела, совсем здоровая и веселая, неузнаваема. Я этому очень порадовалась.

Устраиваюсь на своей квартирке. Славненько. Только не веселит меня ничто. Верно, постарела. Эля живет у меня все время, уезжает в начале сентября. Завела я себе черного котика, чудесный, ласковый, откармливаю его теперь. Ходит Сашенька глухая, шьет кофточки и ворчит, по-старому. Лидия Петр. [579]рассталась с Алекс. Вас. и теперь у нее дама, работавшая 30 лет у Войткевич. Посмотрим.

Сегодня у меня были блины – Эля просила. Был Иван с семейством. Володя [580]возмужал, вырос, уже не ребенок. Блины были очень вкусные. Маша в духе. Я решила ей платить, пока ты приедешь, чтоб она готовила, а тогда возьму кухарку. Не хочется брать чужого человека, надо приучать, а я целые дни в театре. Хочу купить машинку Марише, чтоб она шила дома все что можно.

Готовим «Горе от ума». Думаю, что будет хорошо. Целиком еще не видела. Бьемся с 3-им актом. Фамусова играет Станиславский, Скалозуба – Леонидов, Софью – Германова, Лизу – Косминская, теперь вступает Лилина [581], коклюш прошел у нее. Думаем открыть в конце сентября [582]. Вишневский очень похудел, занят устройством своей квартиры теперь. Немирович пополнел, в остальных мало перемены. Как-то нам Бог поможет выцарапаться этот сезон!

2-ой пьесой идет «Драма жизни» [583]. Вот я заживу. А то застыла я совсем, апатичная стала. Ненавижу себя со всех сторон. Начинаю думать о старости.

Если бы я была сейчас в Ялте и стояла бы у дверей в кабинет Антона, то вошла бы туда с тем же острым ощущением боли и ужаса, как и два года тому назад. Поцелуй от меня мамашу нежно, нежно. Напиши мне поискреннее. Целую тебя. Оля

Год по постановке «Горя от ума».

30-ое авг. [1906 г. Москва – Ялта]

Спасибо за присланные деньги, милая Маша. Если бы они мне были не нужны сейчас, я бы их оставила у тебя – ведь я твоя должница.

Как бы я хотела знать причину твоего нервного состояния! Ты зря говоришь, что я не сочувствую тебе. Мне бывает обидно, когда ты из мелочей создаешь себе ад и мучение, и я тогда сержусь и разбиваю тебя. Я понимаю, что страшно тяжело видеть слабеющую, дряхлеющую мамашу, видеть ее страдание, но что же еще такого серьезного у тебя? Твоя болезнь – я чувствую – сплошные нервы, и стоит тебе уйти из каждодневной обстановки – ты сейчас же станешь другим человеком.

Напрасно ты со мной все раззнакомливаешься – ужас, какое слово, в Германии за такое слово в телеграмме взяли бы тройную плату. Не пишешь по целым месяцам – очень нехорошо. А я тут надумываю всякие планы, и ты в них роль играешь.

Мамаше я скоро пришлю подарочек собственного изделия – сегодня кончила часть.

Живу страшно одиноко, занимаюсь, читаю мифы, в доме у меня кавардак. Лиза, продержавшись год, так запила, что сбежала и где-то скитается «на дне». Это очень жутко. Хорошо, что случайно зашла Груша (без места), т. ч. пока она готовит.

Завтра приезжает мама. Сегодня встретила Nadine Komarovsky [584], болтала с ней. У нас жара.

На днях сидела в Новодевичьем до темноты. Мать Матрена принесла мне скамеечку под ноги и все приговаривала: «Погуляйте подольше, матушка барыня». Зашла ко всенощной – красиво стояли монахини рядами в своих облачениях, какое-то контральто гудело.

Ну, темно, бегу к Конст. Серг. заниматься. Целую мамашу, тебя, всем привет. Оля

Год по соотнесению с окружающими письмами.

7 сентября [1906 г. Ялта – Москва]

Милая Оля, пожалуйста, не думай, что я сержусь на тебя. Я не пишу, потому что отвыкла писать. Я никому не пишу. О деньгах я мало думаю, особенно о своих. Вот теперь я хлопочу, чтобы получить за Гурзуф за четыре месяца и послать тебе деньжат, но это такая казенная канитель, что не приведи Бог! Напрасно ты будешь платить Маше, все-таки от Коновиц. хотя что-нибудь да получишь! Пожалуйста, попроси Машу не бросать квартиру на произвол судьбы и хорошенько убрать ее к нашему приезду и по возможности вывести клопов. Чинили ли у нас отопление? Опять, пожалуй, будет холодно. Думаем приехать в Москву в конце октября, если все будет благополучно, а может быть, и раньше. Пошли Господи, чтобы Маша не была беременна!

Мамаша постарела и ослабела, плохо слышит и все боится вооруженных, прислушивается ко всем звукам… Мы живем теперь только втроем во всем доме, и по вечерам жутковато. Я громко занимаюсь, а она ходит ощупывает, заперты ли двери. Свежо, и на море большое волнение. Жорж женился и уехал из Ялты, его перевели в Бердянск. Дача остается на зиму без хозяина… Зинаида Морозова, твоя подруга, живет в Селяме [?]. Остальное все по-старому. Игнат [?] еще жив и по-прежнему жаден. Матрешки утонули в кадке. Сад превосходен, чист и опрятен, фрукт мало.

Нигде не бываю, сижу дома. Без Браиловских скучно. Советую тебе посмотреть вышивки m-me Браиловской. Если ты ей напишешь, она привезет тебе их, или поезжай к ним сама, очень стоит посмотреть!

Кланяйся Ване с Соней и Володе и Варьке, она мне так и не написала из Кавказа, и я не знаю, где она теперь – в Москве ли? Служит ли у Корша? Кланяйся также твоей подруге Дроздовой. Я очень рада, что у меня теперь нет подруг… Будь здорова, целую тебя. Мамаша кланяется и целует. Привет Маше и Марише. Мария .

Увидишь барона [585], скажи ему, чтобы он не беспокоился, как приеду, уплачу ему полностью.

Год по почтовому штемпелю.

11-ое сент. [1906 г. Москва – Ялта]

Милая Маша, ответь, здоровы ли ты и мамаша, я беспокоюсь. Думала, что 9-го получу от тебя хоть одну строчку [586]– но ничего нет. Не знаю, чем объяснить упорное молчание. И так тяжко до ужаса, а тут еще эта неизвестность. Или ты хочешь совсем порвать? Тогда бы так и написала. Если тебе трудно ответить, попроси хоть Екатерину Георгиевну написать о здоровье мамаши.