Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Отменили у нас выходы артистов на аплодисменты, чему я очень рада [708].

14-го (день основания театра) играем «Вишневый сад», и я волнуюсь, волнуюсь радостно, молитвенно; опять буду говорить эти чудесные красивые слова, опять буду переживать эту нежную тоску…

Эти дни я простужена и потому вчера на открытие приезжала на часок, ничего почти не видела, публику не хотела видеть. Простудилась я верно в Дергайкове, ездила туда и целую ночь простояла с Марусей на пожаре в нашем милом Спасском – подожгли у Лидии Фил. сарай с овсом. Катя Лопатина была там, ходила с ружьем, – жутко было смотреть на двух одиноких женщин и на пылающий сарай (не застрахован), на мужиков, кот. еле-еле таскали ведра воды из прудика, совсем огненного от зарева, качали воду из миниатюрной помпы, жутки были медленные движения неясных фигур, делавших что-то, раскапывавших гвозди среди дыму и огня. Маруся деятельно граблями растаскивала тлеющий овес, чтоб спасти его хоть для подстилки, командовала над бабами, сама в полушубке, голова обмотана; маленькая Лидия Фил. с лорнеткой глядевшая на огненные балки, кот. рушились одна за другой… А ночь была великолепная, лунная, дни стоят изумительно мягкие, красивые. В 5-м часу утра ушли мы с пожара, спала я часа три и побежала гулять, ходила без конца и собирала листья и ветки всяких тонов, днем ездила верхом с В.А. по зеленым лужкам, по облетевшим лесам, вброд переезжали, заезжали к Зинаиде Рейнбот [709], Маклаков думал увидать там ее «генерала» и просить за двух политических, но, увы, его не оказалось; она мягка, приветлива, вечером мы все возвращались в Москву, и там ее встретил «генерал» с приставом, и мы смеялись, глядя на процедуру усаживания генеральши в коляску, а за коляской поехал пристав с багажом.

Лулу проехала домой из Тифлиса, нервная, расстроенная смертью отца. Вдова Коли Рейсс тоже приехала. Он, оказывается, умер больше от скоротечной чахотки, т. к. тиф проходил уже. Он, бедняга, скрывал, что у него туберкулез.

Сейчас был у меня Денисов, он работает на Мейерхольда в Петербурге [710], спрашивал о тебе, когда ты приедешь, я сказала, что в ноябре – верно?

Напиши мне насчет обой и вообще, что делать в квартире и когда выселять Дроздову. Напиши заблаговременно.

Маша отвезла девочку в деревню.

Филька блестит, обжора ужасная, за обедом прямо лапой хватает с моей вилки, вообще чувствует себя хозяином, Оля его обожает. Лиза на гастролях у мамы уже 2 недели, т. к. Анна Егор. у больной невестки. Мне приходится обедать у мамы, не могу сказать, чтоб это было удобно.

Маша, я совсем не поняла твоего ответа на немецкое письмо. Барышня, кот. просила разрешения переводить, именуется M-lle Шмук [?], а еще просит право переводить Чехова на франц. язык M-me Petit, русская, живущая в Париже, пожалуйста, ответь и прости, что надоедаю, но я должна передать просьбу и не понимаю, почему это должно портить мои отношения к тебе, как ты пишешь.

Будь здорова, забудь о неврозе сердца. Оля

Год по содержанию.

21 октября [1907 г. Ялта – Москва]

Милая Оля, напиши, пожалуйста, сама распоряжение от меня девицам переводить. Я не могу разобрать фамилии первой. Официально же я напишу, когда приеду в Москву. Собираюсь управиться к 15 ноября. Устраиваю у себя канализацию по системе Браиловского, и это, вероятно, займет немало времени. Разрыли весь сад и завалили двор камнем. Когда выкачивали, очень воняло… Теперь нужно только изобрести воду… Квартиру оклеивать не стоит, вероятно, я в Москве жить не буду. Мамаша все страдает… Стало холодно. Розы в полном цвету. Хризантемы тоже.

Мне тоскливо без Надежды Ивановны – я к ней очень привыкла. Татьяна по-прежнему ничего не делает. У Брома болят глаза как-то странно: он не может смотреть на свет, и они не гноятся, завтра хочу отправить его к ветеринару. Только при слове Филька он с трудом открывает глаза. Напиши, пожалуйста, как зовут Шлейфера [711], мне нужно ему ответить. Мне очень жаль Колю Рейсса! От брата Ивана я получила письмо и страшно счастлива [712]… Медленно поправляюсь. Будь здорова. Кланяйся Худ. театру. Маша

Год по почтовому штемпелю.

25-ое окт. [1907 г. Москва – Ялта]

Все эти дни собиралась тебе писать, милая Маша, и вот получила наконец письмо от тебя. Хорошо, что ты поправляешься. Неужели у мамаши боль не слабеет и неужели помочь нельзя? Это ужасно. Вечная ноющая боль.

Я сама уже третью неделю плохо себя чувствую, сухой отвратительный кашель мучает меня, только вчера отлегло и начался кашель с мокротцой, а то глаза и внутренности просто вылезали. Два раза мне жгли горло, раз ляписом, раз железцом раскаленным, и я от ужасного ощущения после смазывания кокаином заплакала – так мне казалось это ужасным. «Драма жизни» прошла благополучно [713], при поднятых нервах, как будто ничего не ощущалось, а на другой день опять хуже. Глотала каждый вечер аспирин, ночи не спала, без конца принимала codein с лавровишн. и heroin – извелась прямо. Нервы скверные.

Сижу все одна, в театре играла только два раза [714]. Ходит теперь ко мне иногда обедать и ночевать Зиночка Средина, и я рада, что около меня живое молодое существо.

Надежду Ив. я видела только в антракте «Драмы жизни», она мне что-то говорила, но я была без памяти взвинчена, т. к. такого нелепого страха перед залой, как в 1-м акте «Драмы», – я никогда еще не испытывала, и потому слушала ее как во сне, среди одевания. Какие тебе стихи франц. выслать? Ведь ты сама скоро приедешь.

Начали репетировать «Иванова» [715]. «Годунов» сборы все-таки делает. Появился Леонид Андреев [716], ходит в бархатной тужурке и белом висячем галстуке, пополнел. Была как-то у Балтрушайтиса, славный кружок собрался, интересно. За ужином Брюсов и Андрей Белый занятно спорили о театре.

Кончаю 26-го. Вчера слушала Ванду Ландовску на клавесине и наслаждалась изумительной, прекрасной, свежей старинной музыкой. И дома по утрам я сама всё играю Баха.

Вчера же получила известие из Царского, что у Левушки дифтерит и он лежит в больнице в бараке для заразных и мать с ним. Вся семья сидит дома и полощет горла. Бедный мальчонок.

Вчера был Гиляровский [717]и просил на бедную невесту, кот. оказалась из Мелихова, дочь прачки Натальи и, кажется, племянница Григория – шорника или кузнеца, – не помню. Гиляр. думал, что ты здесь и хотел рассказать тебе это, думал, что ты помогла бы.

Будь добра, ответь этой даме, письмо которой прилагаю [718].

Целую тебя, пиши, когда приедешь. Оля .

В твоей квартире тепло, говорит Дроздова. У меня тоже очень тепло. Морозы стояли по 10-е без снега. Филька прекрасен, толст, атлисист [так], нахален, сидит на шкафу рядом с Гауптманом и сверкает глазами.