Юрий Жуков - Летописцы Победы

Съемка оказалась сложной. В небольшие оконца с фасада избы, заполненной работниками штаба, пробивались скудные лучи январского солнца. Света их едва хватало на передний план. Углы комнаты казались совсем темными. К тому же боковые окна давали сильно мешающий контровой свет.

Для пленки, на которой тогда работали, освещение, прямо скажем, было гиблое. О съемке автоматическими скоростями думать не приходилось, требовалась экспозиция порядка секунды.

У Жоры был, хоть и плохонький, металлический штативчик. Мне приходилось надеяться только на свои руки.

Кассету я отснял полностью. Опыт позволял надеяться, что из тридцати шести кадров можно будет выбрать для печати нужный снимок. Теперь стояла задача, как переправить кассету в редакцию.

По окончании допроса, пользуясь хорошим настроением командарма, подошел к нему и попросил помочь доставить пленку в Москву. И снова улыбнулось репортерское счастье. В Ставку срочно отправлялся самолет с какими-то документами. Летевший с ними офицер связи заверил меня, что к вечеру пленка будет в редакции. Фотография имела возможность попасть завтра в номер. Явно назревал крупный «фитиль» остальным газетам. Корпункт лихорадило.

Наутро затемно выехали в политуправление фронта. Сюда газеты поступали прямо с аэродрома. Конечно, у меня немножко участилось дыхание, немножко дрожали руки, когда разворачивал газету. Но снимка в номере не было. Не было его и в последующих номерах. Рухнули надежды на «фитиль». Репортерское счастье дало осечку.

То ли пленка не дошла до редакции, то ли руки отказали автору. Было обидно. Но война продолжалась, события шли за событиями и не оставляли времени на личные переживания.

С материалом об освобождении Ростова я попал в краткосрочную командировку в Москву, и здесь наша редакционная лаборантка повинилась мне в причастности к гибели этой пленки. Кассета действительно была доставлена в редакцию в тот же день. Случайно миновав заведующего отделом, попала прямо в руки лаборантки. Та, не прочитав мою записку, заложила пленку в проявитель и… забыла.

Вспомнила ночью, но, не имея ночного пропуска, смогла добраться до редакции только утром. За это время проявитель сделал свое «черное» дело. Все же пленка была отфиксирована, слегка промыта, высушена и брошена в коробку с другими, такими же «неудачными» пленками. Заниматься с нею было мне недосуг, да и нужда миновала, а об истории в то время мало думали. Просто случайно положил я ее в карман, и очутилась она в моем домашнем архиве.

Здесь, чтобы закончить разговор о репортерском счастье, надо на минутку перенестись на… двадцать пять лет вперед.

Именно в преддверии двадцатипятилетия сталинградской победы вспомнил я о той загубленной пленке.

В редакционной лаборатории решили попробовать хоть что-нибудь напечатать. Ослабить негатив не удалось. Очевидно, сильно задубленная в фиксаже пленка не размокала. Тогда решили усилить свет в увеличителе. Дошли до лампы в 500 ватт. Увеличитель охлаждали мокрым полотенцем. И получилось! Через двадцать пять лет фотография пошла в номер…

Но, как говорилось выше, было все это двадцать пять лет спустя, а пока война шла своим чередом. В дальнем тылу остался Сталинград, залечивал свои раны освобожденный Ростов.

С Тараданкиным мы расстались на подступах к Таганрогу. Я получил приказ выехать под Воронеж в газету «Суворовский натиск» вновь формируемого Степного фронта.

Всю жизнь везло мне на товарищей. И в «Суворовском натиске» ребята подобрались отличные. Потому, вероятно, и газета была живой, оперативной. Ну и настроение было, конечно, не в пример прежнему. К концу июля фронт пошел вперед.

Курская дуга, Белгород, первый салют Москвы, Харьков, Полтава, Кременчуг, Днепр, Черкассы, Кировоград, и все срочно, все в номер. Настоящая газетная работа.

После корсунь-шевченковского разгрома фашистов весна стала все решительнее вмешиваться в военные дела. Не только колесный транспорт, танки вязли в грязи. Самым надежным средством передвижения стали собственные ноги. Скептики ворчали, что, мол, по таким дорогам никаких ног не хватит. Ну это еще как сказать! Конечно, были мы молоды, азартны. Ходить так ходить!

В Умань пришли пешком. И вовремя. В городском парке, знаменитой Софиевке, еще шел бой. Материал отправили в редакцию с каким-то отчаянным парнем, севшим на своем «У-2» у самых крайних домов города. Самолет ткнулся носом в грязь, но своих летных качеств не потерял. На руках вытащили его на сухое, выстелили соломой «взлетную дорожку» и помогли взлететь. Материал попал в газету вовремя.

Ночь на 26 марта мы с писателем Львом Шапиро провели в молдавском селе Сороки. Вместе с нами в гостеприимном домике местного учителя остановился и офицер связи из армии генерала Коротеева. Парень нервничал. По его словам, армия вот-вот должна выйти на Прут. Пропустить такое было невозможно. Ведь Прут — это наша государственная граница.

Как быть? Рассчитывать на завязший в грязи транспорт? Мы решили идти.

Ушли на рассвете, к вечеру добрались до Бельцов — городка в центре Молдавии. По весенней распутице конец не маленький. Важно, что добрались вовремя. В ночь на 28 марта бойцы дивизии полковника Михаила Путейко во главе со своим комдивом перешли государственную границу. В этот день были сделаны первые снимки на румынской земле, освобожденной Советской Армией от фашистов.

Снимки были опубликованы и в «Суворовском натиске», и в «Известиях».

Потом была трехдневная командировка в Москву. Вызывал ГлавПУР для перевода на работу в журнал «Фронтовая иллюстрация». И снова повезло. Район работы — хорошо знакомый 2-й Украинский фронт. Снова рядом с товарищами из «Суворовского натиска». Яссы, Бухарест, незабываемые встречи в освобожденном югославском Петровграде, бои на венгерской земле, Будапешт. А потом новый фронт, 1-й Украинский. Бреслау, Берлин, Дрезден… И 9 мая — в освобожденной Праге.

Вернулись домой не сразу. Только в июне, перед парадом Победы, собралась наша фотобратия в редакции на улице «Правды».

Начали осваивать мирную жизнь. Но передышка получилась не очень продолжительной. Еще не успели привыкнуть к домашней обстановке, не повидались с довоенными знакомыми, а ГлавПУР уже заготовил новые командировки. Теперь в противоположный конец страны. Кому в Приморье, кому в Приамурье. Мне достался Забайкальский фронт.

Кампания была непродолжительной, но богатой событиями. Хинган, бездорожные просторы Маньчжурии, воздушный десант на Мукден, захват марионеточного императора Пу И, капитуляция знаменитой Квантунской армии, освобождение нескольких тысяч американских военнопленных, находящихся в Мукденском концлагере.