Сергей Кремлев - Берия. Лучший менеджер XX века

В течение ближайших нескольких недель будут проведены англо-американско-канадские штабные переговоры, которые могут представлять еще больший интерес, чем только что закончившиеся переговоры в Вашингтоне.

Военно-штабные переговоры будут иметь своей целью выработать объединенные планы:

A) На неизвестный неопределенный случай, а именно на случай войны в течение ближайших нескольких недель или месяцев;

B) На случай войны в 1955–1956 годах.

Англо-американцы считают, что к этой дате Советский Союз будет иметь атомные бомбы в достаточном количестве и сознательно может пойти на риск войной…»

Причем как в 1940 году, так и в 1948 году первоочередным объектом атомной атаки предполагалась даже не Москва, а Баку и окружающие его нефтяные районы. Нефть все более становилась нервом политики Запада. А ведь в апреле 1948 года мы еще не имели ни одной атомной бомбы, в то время как США быстро наращивали свой ядерный арсенал, переходя от двузначных цифр уже к трехзначным.

Было отчего иметь «не совсем уверенный шаг» Сталину в 1946 году. Но после успешного испытания РДС-1 напряжение несколько спало. 29 октября 1949 года Сталин подписал Постановление СМ СССР № 5060–1943 «О развитии атомной промышленности в 1950–1954 гг.». Первым пунктом утверждался план «изготовления готовых изделий из плутония» в количестве 153 изделий, в том числе: в 1949 году – 2 единицы; в 1950 году – 7 ед.; в 1951 году – 18 ед.; в 1952 году – 30 ед, в 1953 году – 42 ед.; в 1954 году – 54 единицы.

Итак, все налаживалось?

Все, да не все…

3 января 1947 года Абакумов направил Сталину следующее донесение:

«Представляю при этом справку о зафиксированном оперативной техникой 31 декабря 1946 года разговоре Бордова со своей женой (Татьяной Владимировной. – С.К.) и справку о состоявшемся 28 декабря разговоре Бордова с Рыбальченко.

Из этих материалов видно, что Бордов и Рыбальченко являются явными врагами Советской власти. Счел необходимым еще раз просить Вашего разрешения арестовать Бордова и Рыбальченко».

Бенерал-полковник Василий Бордов, 1896 года рождения, уроженец села Матвеевка Мензелинского района Татарской АССР, был тогда типичным – по биографии – генералом Советской Армии. Призван в 1915 году, воевал, старший унтер-офицер старой русской армии, в Бражданскую – командир взвода, роты, батальона, полка… Потом – курсы «Выстрел», академия имени Фрунзе, в 1940 году – начальник штаба Приволжского военного округа…

В войну Бордов поднялся вначале до должности командующего Сталинградским фронтом и вот тут летом 1942 года бездарно провалился, а в результате немцы прорвали внешний оборонительный обвод Сталинграда. Его провалы исправлял вернувшийся из Китая Василий Чуйков, позднее отмечавший апломб и заносчивость Гордова.

Пониженный до должности командарма, Гордов воевал лучше, в 1945 году стал Героем Советского Союза. После войны он назначается командующим Приволжским военным округом, а генерал Рыбальченко становится у него начальником штаба (они служили в такой «связке» еще во время войны).

Итак, реальным уровнем некомпетентности Гордова была должность командующего армией. Однако этот бывший крестьянский сын, поднятый Советской властью на «золотые» звездные высоты, был «обижен», что и зафиксировала техника Абакумова.

Разговор Гордова с женой я привожу частично, но – для удобства читателя – без обозначения многоточиями выпущенного текста.

«ГОРДОВ.– Ты все время говоришь – иди к Сталину. Значит, пойти к нему и сказать: «Виноват, ошибся, я буду честно вам служить, преданно». Кому? Подлости буду служить, дикости? Инквизиция сплошная, люди же просто гибнут! (Как раз в эти дни исполнялась годовщина с того дня, когда генералы Музыченко, Потапов, Лукин выходили после спецпроверки с Лубянки. – С. К.)

Т.В.– Вот сломили такой дух, как Жуков…

ГОРДОВ.– Его все равно не уволят. Сейчас только расчищают тех, кто у Жукова был мало-мальски в доверии… А Жукова год-два подержат, а потом тоже – в кружку и все! Я очень многого недоучел. На чем я сломил голову свою? На том, на чем сломили такие люди – Уборевич, Тухачевский… (с учетом того, что в 1933 году Гордов был начальником штаба Московской военной пехотной школы, эти слова очень интересны. – С.К.).

Т.В.– Когда Жукова сняли, ты мне сразу сказал: все погибло.

ГОРДОВ.– Значит, я должен был дрожать, рабски дрожать… Не могу я! Что меня погубило – то, что меня избрали депутатом. Вот в чем моя погибель. Я поехал по районам, и, когда я все увидел, все это страшное, – тут я совершенно переродился…. И это пошло как платформа. Я сейчас говорю, у меня такие убеждения, что если сегодня снимут колхозы, то завтра будет порядок, будет рынок, будет все… Дайте людям жить, они имеют право на жизнь, они завоевали себе жизнь, отстаивали ее!

Т.В.– Сейчас никто не стремится к тому, чтобы жить для общества.

ГОРДОВ.– Общества-то нет.

Т.В.– Если даже есть – кучка, но для нее не интересно жить.

ГОРДОВ.– А умереть тоже жалко.

Т.В.– Хочется увидеть жизнь. До чего все-таки дойдут.

ГОРДОВ.– Эту мразь?»

Мадам Гордова своей разочарованностью в жизни в обстановке московской (кроме куйбышевской) генеральской квартиры очень напомнила мне классическую провинциальную дуру с претензиями на высокие запросы, которые «не хочут» понять всякие Сталины и Берии…

Генерал Гордов, взявшийся судить о проблемах выше генеральского сапога, симпатичен мне не более. За всеми этими разговорами «дайте жить» стояло просто неудовлетворенное в своем самомнении мурло мещанина… Но у этого мещанина были генеральские погоны, как и у еще одного «радетеля за народ», генерала Рыбальченко, беседовавшего с Гордовым у того на квартире проездом из Сочи в Куйбышев.

И вот о чем был разговор:

«РЫБАЛЬЧЕНКО.– Нет самого необходимого. Буквально нищими стали. Живет только правительство, а широкие массы нищенствуют. Я вот удивляюсь, неужели Сталин не видит, как люди живут?

ГОРДОВ.– Он все видит, все знает.

РЫБАЛЬЧЕНКО.– Или он так запутался, что не знает, как выпутаться? Выполнен 1-й год пятилетки – ну что пыль в глаза пускать?..

ГОРДОВ.– Едят кошек, собак, крыс.

РЫБАЛЬЧЕНКО.– Раньше нам все-таки помогали из-за границы.

ГОРДОВ.– Дожили, теперь ничего не дают. И ничего у нас нет.

РЫБАЛЬЧЕНКО.– И никаких перспектив, полная изоляция».

Эти разговоры были зафиксированы. Вначале арестовали Рыбальченко, потом – и Гордова (в 1950 году их расстреляли, но в 1956 году – что показательно – реабилитировали). Однако фиксировалось-то далеко не все! И кукиши в кармане той власти, которая ее и породила, часть советской элиты показывала все чаще – даже после того, как страна двинулась к достатку. А причиной были не некие «платформы», которыми пытался прикрыть свое брюзжание Гордов. Какие там «платформы»! Все сводилось к тому, что они хотели жить и жрать сейчас , а страна дать им возможность этого немедленно не могла.