Мусто Джихашвили - Кавказское сафари Иосифа Сталина[воспоминания родственника Нестора Лакобы]

В тридцать третьем году у Холодной речки устроили «кавказское сафари». Сталин, Ворошилов, Буденный и Лакоба стреляли фазанов, тетеревов и перепелов, не выходя из открытого «Роллс-Ройса». Лаврентия Берия тоже звали на охоту, но он остался на даче. Бывший чекист, а ныне первый секретарь ЦК КПБ (б) Грузии, предпочитал проводить время в компании женщин и маленькой Светланы.

«…За три дня добыли больше трехсот птиц», — отмечал Лакоба в дневнике. Если по дороге не встречалась дичь, выходили из машины и углублялись в доли-ну. Рядом со Сталиным всегда находилось несколько охранников. Вождь стрелял очень хорошо. Но лучшими в этом деле были Клим Ворошилов, Буденный и Нестор. Однако всякий раз хором кричали, что попал Сталин. Чаще всего дичь привозили на дачу, так что Берия тоже получал кусок жаркого. Дальние вылазки предусматривали ночевку в долине или в горах. Разбивали лагерь, раскрывали шатры и палатки, жгли костры, раскупоривали бутылки со старым абхазским или грузинским вином, жарили кабанину, мясо косули или тушки фазанов. Пили за Сталина, за партию и еще раз за Сталина.

Холодная речка кишмя кишела рыбой. Лакоба обожал форель, чем не преминул воспользоваться в декабре тридцать шестого Лаврентий Берия, зазвав «глухого» на последний в жизни ужин. «Поймали две полные корзины «усачей» и «форели», — писал скрупулезный Нестор…

Рыбу ловили не только сетью, но и на удочку, а иной раз руками, под камня-ми. Даже Сталин помогал рыболовам, собирая добычу и укладывая в корзины.

«Великий пролетарский вождь» не гнушался черной работы…

Когда Нестор познакомился с Сарие, она была еще девчонкой. Их первая вст-реча произошла в нашем доме, в 1919 году. Нестор организовывал диверсии, а мой старший брат Хакки, увлеченный революционными идеями, помогал ему скрываться от англичан. Кажется Бриансказал: «Кто не был в молодости социалистом, у того не было сердца…».

Батуми в то время оккупировали английские войска. Но благодаря этим «оккупантам», наша огромная семья жила довольно неплохо: мы владели несколькими хлебопекарнями, и по контракту обеспечивали британцев хлебобулочными изделиями.

Да, старшие члены семьи находились в довольно щекотливом положении: они зависели от англичан, улыбались их интенданту, когда тот заезжал за очередной партией хлеба; и они же прятали Нестора — большевика и террориста, ярого «противника английской оккупационной политики». Однажды британская военная полиция выследила Нестора и окружила наш дом. Несколько всадников перегородили въезд во двор со стороны Асатиановской улицы, в то время как в главные ворота со стороны улицы Шереметьевской нетерпеливо стучались офицер и четверо рядовых полицейских. Очень может быть, что Нестора не выследили, а полиция получила о нем информацию от одного из многочисленных осведомителей. И совершенно не исключено, что провокатор был партийным товарищем Нестора. Но главное, если бы Лакоба обнаружили в нашем доме, мои дяди — Осман, Али и брат Хакки, непременно попали бы за решет-ку. Учитывая же военное положение, их могла ожидать смертная казнь. Но то, что не сделали англичане, спустя двадцать лет претворят в жизнь наши «славные» соотечественники.

У Сарие была чадра. Она ее никогда не носила, но у каждой аджарки в те годы имелась чадра. И если Ленина загримировывали под рабочего, то почему Нестор не мог переодеться под мусульманку. Это был единственный шанс. Только так можно было спасти свою жизнь и жизни приютивших тебя людей.

Лакоба закутали в покрывало; нашлись для него и женские туфли, благо но-ги у будущего руководителя Абхазии были миниатюрными.

Конечно, эта история в стиле «комедии переодеваний», может вызвать у читателя скептическую улыбку. Но раз Нестор сумел организовать в оккупированном крае взрыв парохода «Возрождение», вряд ли бы он испугался пройти мимо англичан в чадре. К тому же и Нестор, и Хакки прекрасно знали о том, что британцы, учитывая национальные и религиозные чувства местного населения, не станут снимать покрывала с замужней женщины. А Лакоба «под ручку» до фаэтона, словно даму сердца или жену, провел «товарищ Хакки». И воспитанному английскому офицеру ничего не оставалось, как открыть им калитку и уступить дорогу.

Большевики одержали победу во многом благодаря диалектике, которая была только чудовищным лицемерием. Они пользовались тем, что «классовый враг» вынужден учитывать национальные чувства людей, большевики же, в свою очередь, всегда попирали национальные и религиозные чувства населения. Они грабили пароходы и поезда, называя грабеж красивым словом «экспроприация». Будучи отъявленными террористами, обвиняли в терроре эсеров. Убивали власть имущих, но вскоре сами стали власть имущими…

Лакоба нашел приют в семье Джиоглы еще и потому, что мачеха моего отца, Захиде Джикирба, тоже родилась в Гудаутах * и доводилась «глухому» дальней родственницей. Эта женщина была заинтересована в браке Нестора и Сарие. Говорили, что именно она сыграла роль свахи. Вспоминали, будто Захиде-ханум, предварительно договорившись с родственником, вывела несовершеннолетнюю Сарие из дома и отвезла в морской порт, — к пароходу, отплывающему в Сухуми. А Лакоба ждал невесту на корабле. Мне было тогда семь лет, поэтому я ссылаюсь на рассказы представителей старшего поколения. Тем не менее, и свидетели событий часто интерпретируют их в выгодном для себя свете.

Я же убежден, что Сарие сама выбрала этот путь, — без всякой посторонней помощи. Ибо полюбила будущего мужа…

Между старшими братьями Джихоглы и Нестором Лакоба пробежала черная кошка. Этот христианин воспользовался нашим гостеприимством, вошел в доверие и похитил сестру. Если бы Нестор жил в Аджарии, его бы нашли и про-учили. Разговоры в этом духе не прекращались целый год, но дальше болтовни дело не шло, ведь «хитрый и наглый Лакоба» жил за пределами досягаемости, в своей Абхазии. Сарие переживала не меньше братьев, хотя оскорбленным самолюбием здесь и не пахло. Она скучала, она мечтала обнять маму, младшую сестру Назие и братьев. И ей столько всего хотелось рассказать о своем муже, о новом доме и об этих стопроцентных горцах — абхазцах. В Батуми тоже жили абхазцы, но то были махаджиры, их быт во многом отличался от под-линного быта детей гор.

Нужно было найти повод для перемирия, и этот повод нашелся.

По настоянию Сарие Нестор просит друзей и товарищей по партии С. Орджони-кидзе, М. Орахелашвили и Л. Берия помочь заключить мир между его семь-ей и родными жены. Шел 1921 год, советская власть уже была провозглашена во всех республиках Грузии. Серго Орджоникидзе и Мамия Орахелашвили занимали руководящие посты в центральном комитете партии. Они, конечно, не могли заставить братьев Джих-оглы вновь полюбить Нестора, однако с мнением этих людей в нынешних условиях невозможно было не считаться. Между прочим, Сарие, хоть и вышла замуж за христианина, но отнюдь не за простого смертного. Ведь Нестор с первых же дней новой власти в Абхазии был заместителем председателя ревкома и народным комиссаром по военным и морским делам, а также начальником Сухумского гарнизона. А теперь и председателем совета народных комиссаров. Против такого послужного списка всегда трудно что-то возразить. А что, если бы Сарие сбежала с местным, аджарцем, а тот бы оказался посредственным человеком. Друзья Нестора Лакоба при-ехали в Батуми с весомыми аргументами. Возможно, у них были и другие, более важные дела, но заодно партийные боссы решили исполнить и просьбу товарища. Так или иначе, друзья сумели уговорить братьев и дядьев Сарие, и даже назначили день свадьбы, которую вскоре сыграли здесь, в Батуми, в нашем старом добром доме…