Мусто Джихашвили - Кавказское сафари Иосифа Сталина[воспоминания родственника Нестора Лакобы]

Нестор два раза выезжал за границу. В 1920–1921 г.г. он три месяца находился в Турции: «Ризе, Трапезунде и Константинополе». В Турецкую республику Лакоба был командирован Кавказским бюро РКП (б) для «обследования состояния коммунистических организаций…».

Через два года он поедет на два месяца в Германию, — на лечение. Нестору доверяли в Кремле, и помимо лечения глухоты, он занимался выполнением важных партийных поручений. В Германии Лакоба получит письмо от Серго Орджоникидзе: «Дорогой Нестор! Я все таки уехал. Прошу тебя послать через т. Неймана 16 млн. 500 тыс. марок по адресу (дается Берлинский адрес, прим. М.Д.). Тов. Нейману я уже говорил об этом. Жму руку твой Серго. P.S. Не скучай, через два дня буду обратно…».

Речь шла о партийных средствах, отпускаемых на поддержку Коммунистической партии Германии…

«29.11.26 г. Дорогой Нестор! Шлю тебе, Сарие и твоему разбойнику братский привет. Как живешь, как твои дела?…Едет к тебе Молотов, он здорово ус-тал…Я пока мало занимаюсь «архиерейскими» делами, больше думаю нас-чет нашего советского аппарата. Пить и стрелять можешь сколько хочешь, ЦКК теперь в наших руках… Крепко, крепко целую тебя! Привет всем ребятам. Привет от Зины Сарие, тебе, Рауфчику. Жму руку твой Серго…».

Серго Орджоникидзе пошел на повышение, он уже председатель Центрального комитета ВКП (б) и одновременно заместитель председателя СНК СССР. Вот почему «пить и стрелять можешь сколько хочешь…». И тон его писем к Нестору не меняется (изменилась разве что орфография — в лучшую сторону). Те же многочисленные приветы — членам семьи и «ребятам».

Кому лучше, нежели Серго знать, какой Нестор заядлый охотник, как он ценит хорошее застолье. Сколько раз он и Лакоба оказывались вместе в одной компании, когда-то случайно, потом всегда предварительно договорившись. Сколько раз стреляли вместе медведей, кабанов, серн, уток и вальдшнепов. Поэтому «пить и стрелять можешь сколько хочешь…», — вовсе не обязательное сня-тие всех ограничений в силу того, что в любом случае защитят, оправдают. Не один Серго хотел видеть Нестора таким, каким он был всегда, а может быть и более раскрепощенным, легким на подъем, веселым. С кем-то можно было пойти по грибы, а Нестор был незаменим во время изнурительной охоты в горах, рыбалки и настоящего абхазского застолья. Но мало кто из тогдашних руководителей не мечтал о «снятии всех ограничений».

Нестор остался таким же, как и раньше. И он оценил прекрасный намек сиятельного друга. Серго поймет это из ответного письма председателя СНК Абхазии: «Прежде, чем взяться за настоящее письмо, я размышлял о том — держаться мне «Вы» или же «ты». Пришел к следующему выводу: если принять во внимание существующие отношения между нами, а также и мою «само-уверенность», мне следует держаться «ты»… О приезде т. Молотова мне сообщили в Тифлисе шифровкой, и сейчас же распорядился об его устройстве. Но ему не повезло…».

Что же произошло тогда в Абхазии?

«В Доме отдыха твоего имени (в Сухуми, прим. М.Д.) со светом в то время, по причине недостаточности воды на электростанции, дело обстояло неваж-но», — объяснил Лакоба невезение Молотова.

Кто-то из отдыхающих («черт его дери!») уверил Молотова, что проблему с электричеством решат не ранее, чем через месяц. И он укатил в Гагры.

«Ездил в Гагры к Молотову. Просил его поехать в Сухум или Афон…», — продолжает Лакоба.

Молотов отказался…

«Мне ничего не оставалось, как согласиться с этим положением, затаив в душе «месть», хоть на 1–2 дня выманить т. Молотова на охоту или в Сухум и по пути «испортить» мост. Если происходящая абхазская партконференция или еще какое-другое непредвиденное обстоятельство не помешают, то я выполню свою «месть». Этим мне удастся несколько загладить нашу неуда-чу, а также доказать Молотову, что чрезмерная его скромность не всегда годи-тся».

Супруга этого «скромного» Молотова подарила Сарие автомобиль. В те годы и мужчина за рулем был большой редкостью, так что каждый выезд Сарие сопровождался толпой любопытных. У Нестора была своя машина — внушительный черный «Линкольн». Как и подобало председателю Совета народных комиссаров. Но сам он за руль не садился. Телохранитель Нестора одновремен-но выполнял обязанности водителя.

Два года после бракосочетания у Нестора и Сарие не было детей, и когда в 22-ом родился мальчик, Нестор был вне себя от радости. В то время я учился в лицее, в Турции. По традиции, многие батумские мусульманские семьи отправляли детей в эту страну на учебу, тем более что граница была прозрачной. Когда, в 25-ом я вернулся на родину, Сарие и Нестор взяли меня к себе. Так я и поселился в их большом, красивом доме с высокой мраморной лестницей.

Все братья Сарие получили хорошее образование. Не отставали от них и сестры: Назие училась в Сухумском субтропическом институте, а Сарие — в Московском институте легкой промышленности.

У Рауфа была гувернантка — настоящая француженка. А в младенчестве и кормилица-абхазка. Сарие помогала по хозяйству домработница Маруся, которая приехала в «хлебную» Абхазию из голодной Украины. Каждый член семьи располагал отдельной комнатой, были свои комнаты и у гувернантки с Марусей. По сути, семья Нестора стояла на той социальной ступени, которую до революции занимали дворяне и частные предприниматели.

Не было у Нестора только своей псарни. Но эту «нишу» занимал прекрасный английский сеттер по кличке Леко. Ему повезло, он не дожил до тридцать седьмого года…

…И кто только не приезжал к Нестору!

«Дорогой тов. Лакоба! Могилевский и Атарбегов тебе наверное уже сообщи-ли о том, что т. т. Дзержинский, Ягода* и др. едут в гости к тебе на два месяца… Крепко жму… руку, твой Серго».

«Дорогой тов. Лакоба! Тов. Рыков с семьей едет к тебе в гости…Крепко жму руку, твой Серго».

В 1933 году у нас, в Сухуми, целый месяц жил будущий президент ГДР Вильгельм Пик. Лично мне поручили сопровождать его во время прогулок по городу, и он называл меня «закадычным другом». Но теплый прием в семье Нестора был им вскоре забыт. Или же этому забвению способствовал Сталин. Вильгельм Пик не откликнется на смерть Нестора даже телеграммой соболезнования. Значительно позже, когда Вильгельм Пик стал президентом ГДР, я понял, что без воли Сталина невозможно было сделать политическую карьеру в так называемом соцлагере.

Но лауреат Нобелевской премии, автор романа «Тесные врата» и книги «Возв-ращение из СССР» Андре Жид* не забыл прислать телеграмму. Он тоже по-бывал в Сухуми, но в отличие от Вильгельма Пика, не был марионеткой Стали-на…

Все знали, что Нестор и сам жил неплохо, и другим давал жить. В Абхазии времен Лакоба едва ли вообще имели место репрессии против «классово чуж-дых элементов».