Андрей Шляхов - Татьяна Пельтцер. Главная бабушка Советского Союза

Ох, как же азартно играла в карты пельтцеровская Авдотья Назаровна! Как она ругалась с партнерами, которых только что пыталась обжулить! Но стоило только зайти речи о сватовстве, как грозный блеск в глазах тут же угасал, а в голос приобретал медоточивость… Дебют на новой сцене получился блестящим. Как того и следовало ожидать.

Перейдя в труппу Театра имени Ленинского комсомола, Татьяна Ивановна начала репетировать роль пожилой ткачихи Надежды Бурыгиной в спектакле «Мои Надежды» по пьесе Михаила Шатрова. Главную роль в этой пьесе играла молодая актриса Татьяна Кравченко, пришедшая в театр практически одновременно с Татьяной Ивановной. Несмотря на большую разницу в возрасте (почти пятьдесят лет), две Татьяны дружили. Кравченко говорила, что Пельтцер обратила на нее свои нерастраченные материнские чувства.

«Мои Надежды» принято считать комедией, хотя на самом деле в этой пьесе о трех женщинах, судьбы которых выражали идеалы поколений 1920-х, 1940-х и 1970-х годов прошлого века, комического мало. Это скорее драма, драма социальная, социалистическая. «Перекличка» ткачих трех поколений пользовалась большим успехом у зрителей, а самой Татьяне Ивановне понравилась возможность «окунуться» на сцене в свою молодость.

Роль Надежды Бурыгиной совершенно другого плана, чем роль Авдотьи Назаровны или роль хозяйки борделя старухи Стивен в «Тиле» Григория Горина, написанном по роману Шарля де Костера.

О «Тиле» надо сказать особо. На этот спектакль Марк Захаров возлагал огромные надежды. С «Тиля» начался перелом в театре, то был первый шаг к будущему успеху – и какой шаг! Постоянные аншлаги много сезонов подряд, масса хвалебных рецензий, неснижающийся зрительский интерес. «Тиль», премьера которого состоялась в 1974 году, давно снят с репертуара, но его помнят и будут помнить о нем вечно, как помнят о первой вахтанговской «Принцессе Турандот».

Беспрецедентный случай – репетиции «Тиля» начались раньше, чем Григорий Горин закончил работу над пьесой. Пьеса писалась по просьбе Захарова. «Он ( Горин – А.Ш.) видоизменил историю Московского театра имени Ленинского комсомола… создав своего «Тиля», – говорил Марк Захаров. – Тогда великий насмешник, борец и романтик Тиль Уленшпигель протянул руку братской помощи артистам театра и новому, только что назначенному главному режиссеру. До Григория Горина знаменитый роман Шарля де Костера не раз перелагали для сцены, но Горин сделал это лучше всех его предшественников».

История отчаянного, остроумного и неуязвимого Тиля Уленшпигеля как нельзя лучше подходила для постановки в советском театре того времени. Тиль выступал против буржуазии, высмеивал церковников, стало быть, являлся революционным героем. Вдобавок он был простолюдином, а не каким-нибудь графом или бароном. Можно сказать – стопроцентное попадание. Утверждение спектакля было сугубо формальным. Услышав имя Тиля Уленшпигеля и узнав, что пьесу пишет Горин, начальник Управления театров Министерства культуры СССР Георгий Иванов махнул рукой и сказал, что разрешает постановку. С другой стороны, и у де Костера, и у Горина остро звучит тема бесправия простого люда, которая ассоциировалась с недостатками советского режима. Короче говоря, спектакль нравился всем – и коммунистам и антикоммунистам. К тому же главного героя играл кумир советских женщин Николай Караченцов!

Татьяна Ивановна была не первой и не единственной исполнительницей роли Стивен. Изначально в этой роли были заняты актрисы Лидия Рюмина и Зоя Кузнецова. После смерти Рюминой в 1982 году ее роль перешла к Татьяне Ивановне. У каждой из этих трех замечательных актрис получалась своя, непохожая на других, старуха. Рюмина играла старую пройдоху, прошедшую огонь, воду и медные трубы, жестокую, безжалостную, расчетливую. В исполнении Кузнецовой Стивен выглядела мягче. Татьяна Ивановна показала зрителям, если так можно выразиться, «типично пельтцеровскую старуху», в которой хорошее мешалось с плохим, и этот «коктейль» был обильно приправлен юмором. Когда она говорила Ламме: «Мои девочки семей не разбивают, это для нас святыня… Семью разбивают честные женщины – они в душу лезут и денег берут больше…» – в зале смеялись до слез. И так же смеялись, когда слышали: «Всех? Не надорвешься ли? Я боюсь за твою жизнь!» – сказанное уже Караченцову. А когда она говорила Калликен: «Это – Уленшпигель! Не спускай с него глаз. Я приведу рыбника…» – на ее лице отображалась такая борьба чувств – и жажда наживы, и жалось к Тилю, и сознание того, что она не может поступить иначе… Если бы в зале (ну, допустим такое, хоть это и невероятно) нашелся бы человек, не знающий, кто такая Татьяна Пельтцер, то уже по одной этой реплике он понял бы, что перед ним великая драматическая актриса.

Три разноплановые, глубокие, интересные роли, каждая из которых, вне всякого сомнения, достойна таланта Татьяны Ивановны… Но Авдотья Назаровна, ткачиха Надежда и старуха Стивен это далеко не все, что Пельтцер сыграла на сцене Театра имени Ленинского комсомола.

В 1977 году Марк Захаров поставил по пьесе Иона Друцэ «Именем Земли и Солнца» (которая в свою очередь была написана автором по мотивам собственной повести «Запах спелой айвы») замечательный спектакль «Хория» с Александром Збруевым в главной роли. Несколько позже, в 1981 году этот спектакль был записан для телевидения. «Хория» – трогательный спектакль любви к родной земле, в котором отчетливо звучит религиозная тема, бывшая в то время если не под запретом, то, во всяком случае, не в чести. Молодой учитель истории Хория Миронович рассказывает своим ученикам легенды о старинной звоннице, пытается привить им любовь к малой родине, с которой, как известно, начинается любовь к Родине большой. Энтузиазм учеников вызывает непонимание и недовольство у ограниченного директора школы, который считает рассказы учителя проявлением «религиозного мракобесия». Финал пьесы одновременно и печален, и оптимистичен. Звонница сгорает, учитель увольняется из школы и уезжает из села. Но остается то, что он посеял в душах своих учеников…

Татьяна Ивановна сыграла в Хории школьную уборщицу тетушку Арвиру, простую, добрую, мудрую и скромную женщину, которая, отдав войне мужа и сына, сделала из уборки школы главное дело своей жизни. Простые, добрые, мудрые и скромные женщины – это излюбленный (если не сказать – «заезженный») драматургический типаж. Очень опасно для актрисы играть простую, добрую, мудрую и скромную женщину. Можно, самой того не заметив, скатиться в бездны шаблонности, но Татьяна Ивановна избежала этой опасности. Глядя на нее, так и хочется воскликнуть следом за Ионом Друцэ: «Ну что за прелесть эта тетушка Арвира, чего бы стоила эта школа без нее и без ее песни!»