Питер Гай - Фрейд

Отрезвляющее признание, что любовь пациентки представляет лишь любовный перенос, позволит психоаналитику соблюдать эмоциональную дистанцию, не говоря уже о физической. «Для врача он означает ценное разъяснение и хорошее предостережение по поводу лежащего у него наготове контрпереноса. Он должен сознавать, что влюбленность пациентки обусловлена аналитической ситуацией и не может быть приписана достоинствам его персоны, что, стало быть, у него нет оснований гордиться таким «завоеванием», как это назвали бы вне анализа». В этой ситуации, которая является лишь особым случаем психоанализа, аналитику следует отвергнуть стремление пациента к благодарности. «Лечение должно проводиться в условиях абстиненции; под этим я не имею в виду просто физическое лишение и не лишение всего, чего жаждут, ибо этого, наверное, не вытерпел бы ни один больной. Но я хочу выдвинуть принцип, что у больных нужно сохранять потребность и страстное желание в качестве сил, побуждающих к работе и изменению, и надо остерегаться успокаивать их суррогатами».

Это безапелляционное предписание было твердым, универсальным правилом для психоаналитика в процессе работы. Однако, какими бы осторожными ни выглядели многие рекомендации Фрейда, в отношении воздержания он был категоричен. При этом даже в таком важном пункте дар мэтра к яркой метафоре вызвал некоторую путаницу и породил споры о технике лечения, не угасшие до сих пор. В качестве примера Зигмунд Фрейд предложил коллегам-психоаналитикам хирурга, «оттесняющего все свои аффекты и даже человеческое сострадание и ставящего перед своими психическими силами одну-единственную цель: провести операцию, насколько это возможно, по всем правилам искусства». Стремление психоаналитика добиться эффектного исцеления является смертельным врагом лечения. Не менее опасно и вполне понятное человеческое желание сблизиться с пациентом. Поэтому Фрейд считает необходимым оправдывать характерную для хирурга «холодность чувств», которая предупредит столь понятные, но непрофессиональные желания. Таким образом, раскрытие интимных подробностей внутренней жизни или отношений в семье является серьезной технической ошибкой: «Врач должен быть непроницаемым для анализируемого и, подобно зеркальной пластине, показывать только то, что показывают ему».

Эти строгие предписания отражают безапелляционность Фрейда, которую отчасти смягчали некоторые другие его тексты и еще в большей степени практика. Мы видели, как он изменял собственные правила, а иногда и нарушал их с чувством превосходства мастера или из чисто гуманных соображений. Основатель психоанализа снижал плату за свои сеансы, если у пациента наступали тяжелые времена. Он позволял себе сочувственные комментарии во время сеанса. Он дружил с любимыми пациентами. Известно также, что мэтр выполнял неформальный анализ в самой необычной обстановке; психоаналитическое исследование Эйтингона во время прогулок по Вене – лишь один из его самых известных неформальных экспериментов. Но в статьях по технике психоанализа Зигмунд Фрейд не позволял себе и намека на подобные эскапады.

Разумеется, для них не было места и в руководстве, которое основатель психоанализа составлял для своих коллег. Все, что мешает анализу, писал он, – это сопротивление, и все, что отвлекает пациента от следования главному правилу, – препятствие. Даже в лучшем случае пациенты демонстрируют более чем достаточно собственных сопротивлений, и аналитику нет нужды прибавлять к ним такие элементы, как аффекция, дискуссии по теоретическим вопросам и искреннее желание саморазвития анализируемого. Доставлять удовольствие пациенту любовью, ободрением или просто рассказом о своих планах на отпуск – значит поддерживать его привычное мышление, преодолеть которое они рассчитывают при помощи психоанализа. Это может прозвучать грубо, но аналитик не должен позволять, чтобы его переполняла жалость к страдающим пациентам. Само страдание является агентом процесса исцеления [157]. Ободряющее утешение лишь способствует сохранению невроза. Это как предложить аспирин святому Себастьяну, чтобы облегчить его мучения. Однако использование для аналитической процедуры таких метафор, как работа хирурга или поверхность зеркала, означает ослабление партнерства, немногословного и одновременно очень человечного, с несчастным человеком, лежащим перед ним на кушетке.

Даже если психоаналитик и пациент скрупулезно соблюдают все технические рекомендации мэтра, исцеляющая работа анализа всегда медленна и неуверенна. Фрейд исключал из области применения психоанализа многие разновидности душевных расстройств, в частности психозы, на том основании, что страдающий психозом не способен установить необходимый перенос на аналитика. Но даже больные с неврозом навязчивости и истерией, прекрасно подходящие для лечения психоанализом, часто демонстрировали очень медленный прогресс и пугающие рецидивы. Ускользающие воспоминания, стойкие симптомы, прочная привязанность к невротическим привычкам – все это серьезные препятствия к эффективным толкованиям и такого рода переносу, который помогает в лечении. Самыми трудными препятствиями на этом пути были переносы, способствовавшие тому, что пациент повторяет прошлое поведение, а не вспоминает его. Фрейд понимал, что аналитик ни в коем случае не может позволить себе проявить нетерпение. Клиническая практика показала, что рационального понимания со стороны больного никогда не бывает достаточно, но после долгих усилий может наступить момент, когда пациент, постоянно испытывающий рецидивы, постоянно забывающий с таким трудом добытые озарения, начнет осознавать, «прорабатывать» столь дорогой ценой полученные знания. «При этом врачу, – констатирует Фрейд в своей статье «Воспоминание, повторение и проработка», – не остается ничего другого, как терпеливо ждать и допускать ход событий, которого нельзя избежать и который не всегда можно ускорить». И снова оба партнера в психоаналитическом взаимодействии должны проявить терпение: «На практике эта проработка сопротивлений может стать затруднительной задачей для анализируемого и испытанием терпения для врача. Но именно эта часть работы оказывает наибольшее изменяющее воздействие на пациента». И именно она отличает психоанализ от других видов лечения, использующих суггестивное влияние. В этой важной фазе аналитик не просто пассивен; почувствовав согласие пациента, он должен «всем симптомам болезни дать новое значение в переносе, его обычный невроз заменить неврозом переноса». Этот невроз переноса является уникальным расстройством, характерным – и необходимым – для процесса излечения. Психоаналитик может избавить от него пациента «благодаря терапевтической работе». За этим следует нечто вроде коды, завершающей фазы, относительно которой Фрейд сделал лишь несколько скупых замечаний. Ему было известно, что эта фаза сама является источником страданий, которые мэтр называл трудностями расставания – Abschiedsschwierigkeiten. В процессе анализа новое знание прорабатывается, и если невроз переноса достаточно стабилен, то желаемый результат будет обязательно достигнут.