Питер Гай - Фрейд

Как практикующий психоаналитик, Зигмунд Фрейд считал, что группа, масса или толпа, неустойчивая либо стабильная, удерживается вместе распределенными сексуальными чувствами – либидо «с вытесненным мотивом» – подобно страстям, которые объединяют семью. «Любовные отношения (выражаясь индифферентно: эмоциональные связи) составляют сущность также и массовой души». Эти эротические связи соединяют членов группы в двух направлениях – по вертикали и по горизонтали. В «искусственных массах», писал мэтр, более подробно рассматривая армию и Церковь, «каждый отдельный человек либидинозно связан, с одной стороны, с вождем (Христом, полководцами), с другой стороны – с другими массовыми индивидами». Сила этих двойных связей объясняет регрессию индивидуума, когда он присоединяется к толпе: здесь он может безопасно отбросить приобретенные запреты. Для Фрейда из этого следует, что, поскольку эротические взаимоотношения создают массу, неудача этих отношений приводит к ее распаду. В этом он расходился со специалистами по социальной психологии, которые считали панику причиной ослабления связей внутри групп. Наоборот, утверждал мэтр, паника возникает только после ослабления либидинозных связей.

Эти вытесненные эротические союзы также объясняют, почему коллективы, которые сковывают своих членов цепями любви, в то же время исполнены ненависти к чужакам. Будь то маленькая семейная ячейка или большая группа (которая на самом деле есть расширенная семья), любовь в ней ограниченна и сопровождается, словно тенью, чувством ненависти. «По свидетельству психоанализа, любая тесная и продолжительная эмоциональная связь между двумя людьми – брачные отношения, дружба, отношения между родителями и детьми, родительское и детское чувство – содержит осадок отвергающих, враждебных чувств, который ускользает от восприятия лишь вследствие вытеснения». Таким образом, отмечает Фрейд, религия никогда не теряет возможности критиковать тех, кого не относит к истинно верующим; «религия, хотя она и называет себя религией любви, должна быть жестокой и немилосердной к тем, кто к ней не принадлежит».

«Психология масс…» Фрейда, рассматривая новые пути анализа психики в обществе, выдвигает предположения, которые еще не были до конца изучены. Но удивительная краткость, с которой основатель психоанализа касается сложных вопросов социального объединения, придает исследованию оттенок импровизации. В послесловии, упоминая довольно пестрый материал, который он не смог включить в основную часть очерка, мэтр подчеркивает его умозрительный и переходный характер. Во многих отношениях «Психология масс…» Фрейда перекликается с более ранними исследованиями, такими как «Тотем и табу» и «По ту сторону принципа удовольствия». Впрочем, это также шаг вперед. В одобрительной рецензии, опубликованной в 1922 году, Ференци выделил как особенно оригинальный момент сделанное Фрейдом сравнение одержимости с гипнозом. Но что самое главное, Ференци считал, что «вторая главная инновация» основателя психоанализа лежит в области психологии индивидуума, в его «открытии новой стадии развития «Я» и либидо». Фрейд начинал дифференцировать стадии развития «Я» и отмечать его тесное взаимодействие с «Я-идеалом» – «Сверх-Я», как вскоре он его назовет. Экскурс мэтра в социальную психологию был репетицией более решительных заявлений относительно «Я», но до них оставалось еще два года.

В ретроспективе работа «Я» и «Оно», опубликованная в 1923 году, представляется неизбежной кульминацией пересмотра своих идей, которую Фрейд начал десятилетием раньше и ускорил после войны. В июле 1922-го он сказал Ференци, что занят одной умозрительной работой, продолжением «По ту сторону принципа удовольствия», и благоразумно прибавил: «Она выльется в маленькую книгу или ни во что». В следующем месяце он сообщил Отто Ранку: «Я отдохнул и настроен на работу. Я пишу о том, что называет себя «Я» и «Оно». Это «будет всего лишь статья или даже маленькая брошюра, вроде «По ту сторону [принципа удовольствия]», фактически ее продолжение». Но в характерной для себя манере Фрейд ждал вдохновения, чтобы идти дальше. «В черновике я продвинулся достаточно далеко, а все остальное ждет настроения и идей, без которых не может быть завершено». Небрежные и осторожные намеки мэтра позволяют взглянуть на его метод работы. Он писал самый главный текст нескольких десятилетий и все же был не уверен, когда и как закончит его, – и в такой же степени не уверен, будет это просто краткая статья или, возможно, нечто вроде книги «По ту сторону принципа удовольствия».

Поначалу работа «Я» и «Оно» вызвала у психоаналитиков некоторое недоумение, однако почти не встретила сопротивления и по большей части была одобрена. Это неудивительно. Она согласовывалась с их клиническим опытом и углубляла его, а разделение психики на три части – «Оно», «Я» и «Сверх-Я» – предлагало гораздо более подробный и понятный анализ структуры и работы психики, чем предшествующие теории. И лишь утверждение Фрейда, что идею «Я» и «Оно» он позаимствовал у Гроддека, вызвало легкий протест.

Георг Гроддек, самозваный «дикий» аналитик, относился к тем энтузиастам, которых в огромном количестве притягивал к себе психоанализ. Такие, как он, угрожали разрушить репутацию солидных и ответственных врачей, которой добивались психоаналитики. Фрейд считал его склонным к преувеличению, стандартизации и некоторому мистицизму. Возглавлявший санаторий в Баден-Бадене Гроддек обращался к понятиям психоанализа – инфантильная сексуальность, символизм, перенос, сопротивление – еще в 1909 году, зная о Фрейде лишь понаслышке. Затем, в 1912-м, ничуть не лучше информированный, он написал книгу, в которой резко критиковал психоанализ. Перемена взглядов произошла у него год спустя: прочитав «Психопатологию обыденной жизни» и «Толкование сновидений», Гроддек был потрясен. То, что он выдавал за свои идеи, другие сформулировали раньше и лучше. В 1917 году во взволнованном письме Фрейду, долго откладываемом знаке его «запоздалой искренности», Гроддек признавал все свои ошибки и решительно заявлял, что с этих пор будет считать себя его учеником.

Основатель психоанализа был польщен и, несмотря на скромные возражения Гроддека, принял его в ряды психоаналитиков. Необычное поведение последнего не уменьшало удовольствие Фрейда от общения с ним. Мэтра подбадривали живость Гроддека, его стремление к оригинальности и неистовость. Впрочем, временами он испытывал границы терпения своих новых коллег. На конгресс психоаналитиков в Гааге в 1920 году Гроддек привез любовницу, а доклад, который там прочитал, начал словами, которые все запомнили надолго: «Я «дикий» аналитик». Гроддек, должно быть, прекрасно знал, что именно такими не хотели быть присутствующие в зале – или, по крайней мере, выглядеть. Его доклад действительно был каким-то несуразным, диким. Это оказалась хаотичная свободная ассоциация, посвященная тому, что впоследствии станут называть психосоматической медициной. По утверждению Гроддека, заболевания тела, даже близорукость, представляют собой просто физические проявления бессознательных эмоциональных конфликтов и поэтому поддаются лечению психоанализом. В принципе психоаналитики почти не спорили с подобными взглядами, только выраженными не так откровенно. Как бы то ни было, конверсионные симптомы истерии, этого классического невроза в практике психоанализа, свидетельствовали в пользу общей позиции Гроддека, но он говорил несвязно, абсолютно неубедительно, как энтузиаст, и у него нашлось совсем немного защитников. Впрочем, и среди них был Фрейд. Потом мэтр спросил Гроддека, хотел ли он, чтобы его выступление восприняли серьезно, и тот заверил основателя психоанализа, что хотел.