Питер Гай - Фрейд

Последствия приведенных Фрейдом метафор оказались намного более глубокими, чем он сам тогда осознавал. Основатель психоанализа настаивал на том, что «Я» прежде всего телесно, то есть «в конечном счете происходит от телесных ощущений». Тем не менее «Я» обретает не только знания, но и свою форму от взаимодействия с внешним миром – переосмысливая опыт увиденных картин, услышанных мелодий и звуков, прикосновений к телам, испытанных удовольствий. В работе «Я» и «Оно» мэтр подробно не углубляется в этот аспект, но в «Психологии масс…» он исследовал взаимоотношения «Я» с внешним воздействием. В некоторых своих последних статьях и очерках Фрейд расширяет применение этих идей [205]. Его психология «Я» служила для того, чтобы преобразовать личную трагикомедию довоенного психоанализа в пьесу с гораздо более широким значением – шикарно костюмированную историческую драму. Тот способ психоаналитического исследования искусства, религии, политики, образования, юриспруденции, истории и биографии великих, который так увлекал Фрейда, существенно облегчался его представлением о «Я» как о всаднике, который, несмотря на всю сложность двойной задачи укрощения «Оно» и удовлетворения «Сверх-Я», все-таки способен видеть окружающую местность и, более того, учится на собственном опыте, продолжая скакать во весь опор.

Одного определения «Я» было бы достаточно для целой статьи, но Фрейд не ограничился тем, что значилось в названии. Более точным, хотя и не таким кратким, было бы название «Я», «Оно» и «Сверх-Я». Дело в том, что, как уже отмечалось выше, в своей модели психики мэтр также нашел место феномену, который он назвал «Я-Идеал». Если использовать привычные стандарты, писал основатель психоанализа, то следует сказать, что чем «выше» поднимаешься по шкале психической деятельности, тем ближе подходишь к сознанию. Однако все совсем не так. В работе «Я» и «Оно» Фрейд часто апеллирует к клиническому опыту, который свидетельствует, что самые возвышенные нравственные состояния, например чувство вины, могут никогда не осознаваться: «Не только самое глубокое, но и самое высокое в «Я» может быть бессознательным». Опыт практического психоанализа убедительно свидетельствует, что «есть люди, у которых самокритика и совесть, то есть чрезвычайно ценная работа души, являются бессознательными». Поэтому психоаналитики, несмотря на весь свой скепсис, вынуждены говорить о бессознательном чувстве вины. Фрейд предлагал читателям понятие «Сверх-Я».

Сознание и «Сверх-Я» – отнюдь не одно и то же. «Нормальное, осознанное чувство вины (совесть), – писал мэтр, – не представляет для толкования никаких затруднений». В сущности, оно является выражением осуждения «Я» со стороны его критической инстанции. Но «Сверх-Я» – не просто сложный отдел психики. Сознательное или бессознательное, оно, с одной стороны, содержит этические ценности человека, а с другой – наблюдает за его поведением, судит, одобряет или осуждает его. У пациентов с неврозом навязчивости и меланхоликов чувство вины в конечном счете достигает сознания, но у большинства других людей его можно только предполагать, поэтому психоаналитик распознает относительно недоступный источник нравственных мучений, который именно из-за своей бессознательности оставляет лишь фрагментарные, почти неразборчивые следы. Нравственная жизнь человека, предположил Фрейд, намного более склонна к крайностям, чем принято считать у моралистов, а значит, психоаналитик с готовностью подтверждает кажущийся парадоксальным тезис, что нормальный человек не только гораздо аморальнее, чем полагает, но и гораздо более моральнее, чем знает.

Основатель психоанализа демонстрирует феномен бессознательного чувства вины, цитируя пациентов, проходящих лечение, у которых симптомы усиливались, когда аналитик выражал надежду на их излечение или хвалил за успехи, которые они делают. Любые успехи тут же вызывают ухудшение их состояния. Это печально известная негативная терапевтическая реакция, утверждал Фрейд, и было бы ошибкой считать ее пренебрежением или хвастливой попыткой пациента возвыситься над врачом. Скорее нужно рассматривать эту несколько извращенную реакцию как серьезное, возможно отчаянное, послание. В происхождении негативной терапевтической реакции мэтр нисколько не сомневался: в ее основе лежит бессознательное чувство вины, желание наказания. Однако пациент этого не понимает. «Но это чувство вины у больного безмолвствует, оно не говорит ему, что он виновен, он чувствует себя не виноватым, а больным».

В «Новом цикле лекций по введению в психоанализ», написанном через 10 лет после «Я» и «Оно», Фрейд четко подвел итог этому исследованию. Новорожденные не обладают «Сверх-Я», и его возникновение представляет огромный интерес для психоанализа. По мнению основателя движения, формирование «Я» зависит от развития идентификаций. Фрейд предупреждал читателей, что намерен углубиться в сложный предмет, тесно переплетенный с судьбами эдипова комплекса. Эти судьбы, если говорить языком профессионалов, связаны с трансформацией объектного выбора в идентификации. Дети сначала выбирают отца и мать в качестве объектов любви, а затем, вынужденные отбросить этот выбор как неприемлемый, идентифицируют себя с родителями, перенимая их установки – нормы, запреты и ограничения. Другими словами, желание обладать своими родителями превращается в желание быть такими, как они. Но не точно такими же – как выразился Фрейд, «Сверх-Я» ребенка строится не по образу родителей, а по родительскому «Сверх-Я». В этом смысле оно «становится носителем традиции и неподвластных времени ценностей, передающихся таким путем от одного поколения к другому».

Это звучит довольно запутанно, но на самом деле все еще сложнее: «Сверх-Я», усваивающее требования и идеалы родителей, состоит не только из остатка раннего объектного выбора «Оно» или из своих идентификаций. «Сверх-Я» также включает элемент, который Фрейд называл формированием энергичной реакции против того и другого. Как и прежде, в работе «Я» и «Оно» мэтр объясняет свои новаторские идеи простым языком: «Сверх-Я» не исчерпывается призывом «Ты должен быть таким же (как отец)», оно включает также запрет: «Таким (как отец) ты не смеешь быть, то есть ты не вправе делать всего, что делает отец; кое-что остается только за ним». Сохранив характер отца, «Сверх-Я» будет действовать «в виде совести, возможно, в виде бессознательного чувства вины». Другими словами, «Я-Идеал» является наследником эдипова комплекса. «Высшая» природа человека и его культурные достижения объясняются с помощью психологии. Это объяснение, признался Фрейд, оказалось таким неуловимым для философов и, если уж на то пошло, психологов именно потому, что все «Оно», большая часть «Я» и, как выясняется, большая часть «Сверх-Я» остаются бессознательными [206].