Федор Конюхов - Мои путешествия. Следующие 10 лет

Финиш – 12 июня 2002 года.

– Посмотри, как красиво! – воскликнул Федор однажды вечером и показал мне толстый журнал о путешествиях, на одном из разворотов которого ослепляла красно-песочным цветом самая большая пустыня в мире – Сахара. По ее гребню двигался караван. Так у Федора появилась идея совершить экспедицию на верблюдах.

Через несколько дней после этого эпизода на своем рабочем столе я нашла приглашение в Калмыкию на международную конференцию. В конце сентября 1997 года я впервые оказалась в Республике Калмыкия.

После конференции коллеги из Верховного суда показали мне красоты половецких земель. Я была очарована калмыцкой степью, наполненной ароматом полыни и осеннего разнотравья, прелестным видом овец, пасущихся небольшими отарами, но больше всего хотелось увидеть верблюдов, живущих на воле.

– Вы их сможете увидеть только в одном месте – в совхозе «Полынный», но это сто с лишним километров от Элисты [106], – сказали мне.

– Но почему только там?

– Это было в конце девяностых. Голод, охвативший страну в период перестройки, заставил зарезать на мясо целые стада овец, коров и лошадей. Добрались и до верблюдов. Тысячами их вели под нож. Оставшихся восемьдесят калмыцких верблюдов по указу президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова [107]собрали в совхоз «Полынный» и стали заниматься их разведением.

Родина калмыцкого двугорбого верблюда – бактриана – Центральная Азия. Никто точно не знает, когда и откуда пришли первые караваны в половецкие степи Калмыкии. Одни говорят, что потомки калмыков привели верблюдов в Россию из Монголии во времена походов Чингисхана и его сыновей. Другие считают, что азиатский верблюд мог появиться в половецких степях значительно раньше. Известно только, что ранее II тысячелетия до н. э. здесь существовали торговые пути.

Сами калмыки – потомки ойратов (племени, идущего от Чингисхана) – с того времени, как обосновались на степной территории, расположенной на стыке Европы и Азии, интенсивно вели торговлю с соседями. Во владении только одного хана, кочующего по степям со своим родом, можно было насчитать свыше тридцати тысяч верблюдов.

Но индустриальная эпоха безжалостно вытеснила это величественное животное, называемое арабами кораблем пустыни, а калмыками – самым большим другом, главным символом песков.

Слушая историю о судьбе калмыцких верблюдов, я решила поведать новым друзьям из Калмыкии о желании Федора пересечь на верблюдах самую большую пустыню в мире – Сахару.

– А почему бы вам не отправиться в путешествие по нашей степи на калмыцких верблюдах?

Слова председателя Верховного суда Калмыкии Евгения Дакинова оказались пророческими. У каждого человека случается подобное. Стоит ему по-настоящему заболеть идеей – события начинают складываться в пользу ее воплощения. Важно только заметить это и не упустить шанс судьбы, не торопить события, а идти к ним с терпеливым достоинством.

13 апреля 2002 года

Наступил день, когда экспедиция отправлялась в намеченный путь.

Первый переход длиною в 75 километров должен был занять, по предварительным подсчетам, двое суток.

Караван направлялся к поселку Цаган-Аман, что в переводе с калмыцкого означает «белые ворота». Для экспедиции это символично. Белый особо почитается у калмыков как цвет счастья и удачи.

В Цаган-Амане намечался официальный старт экспедиции.

В год нашего приезда поголовье верблюдов на ферме «Полынного» возросло только до ста двадцати. Размножение верблюдов – процесс очень медленный. Цикл рождения верблюжонка – один раз в три года.

Верблюд – могучее, но очень хрупкое создание, подверженное многим болезням. Он уязвим перед теми же недугами, что и человек, – перед чумой, туберкулезом (которыми не болеют ни коровы, ни овцы, ни свиньи, ни лошади), простудой. Если один верблюд заболеет, то мгновенно возникает эпидемия.

Одна из задач нашего каравана – призыв к людям, живущим на тех территориях, через которые мы пойдем: разводите верблюдов! Это сокровище должно умножаться и радовать нашу землю.

Оказалось, что можно бесконечно смотреть на этих огромных лохматых животных – темно-бурых, светло-песочных и совсем белых. Сначала на то, как они пасутся в степи и гуляют по песчаным барханам, потом – как пьют воду у колодца и шлепают при этом от удовольствия мягкими губами, и наконец – как они с любопытством поглядывают на нас из своего загона, куда стройными рядами заходят на закате солнца.

Мы и не заметили, как провели весь день с верблюдами.

К вечеру, полные впечатлений, мы ужинали в доме Бернияза. Он и двое его сыновей пасли верблюдов на ферме совхоза «Полынный».

– Бернияз, ты сможешь воспитать к весне тринадцать верблюдов, чтобы они способны были идти в караване? – спросил Федор у хозяина.

– Нет, не смогу. На это нужно особое умение. А вот Сарсынбай и его помощник Алят с соседней фермы смогут.

Для караванщиков пошили специальную экспедиционную одежду – темно-зеленые куртки, комбинезоны и кепки с желтой трафаретной эмблемой, изображающей верблюдов. В качестве обуви все получили кожаные ботинки. Вместо куртки Федор предпочел надеть широкий черный плащ, подаренный ему фирмой «Трак» в Москве. Я остановила свой выбор на пальто из тонкого кашемира с капюшоном.

– У меня для вас сюрприз, – хитро улыбаясь, сообщил караванщикам директор совхоза «Полынный» Феликс Николаевич, выгружая из своего уазика коробки с экспедиционной одеждой.

– Надеюсь, приятный, – предположил Федор, раздавая спецодежду караванщикам.

– На старте каравана в Цаган-Амане вам предлагается надеть калмыцкие национальные костюмы. Это подарок от Театра национального искусства Элисты.

Феликс Николаевич достал коробку, в которой лежали девять мужских и один женский наряд.

Я с интересом рассматривала длинное бордовое платье из шелка – бишмек, лиловый хитон, обрамленный по краю белой тесьмой, и калмыцкую шапочку – халванг, сияющую узорами и бисером на черном бархате. Верхушка цилиндрической шапочки была украшена красными нитями, развевающимися на ветру, как огонь.

Верблюдам тоже передали нарядную одежду – попоны, белоснежные накидки с синим орнаментом по краям, имитирующим цветы лотосов.

Заранее было решено, что первое время все люди в караване поедут на лошадях. Верблюды должны привыкнуть к караванщикам и новому для них пути, а нам это давало возможность лучше познакомиться с животными.

Верблюды шли медленным шагом. Они иногда спотыкались о камни и кочки, опускались на колени, отдыхая после дневного пути. Их сопение слышал каждый сквозь сон на привалах или укрывшись в палатке разбитого на ночь лагеря.