Георгий Данелия - Кот ушел, а улыбка осталась

В итоге я сказал Кушнереву, чтобы он вычеркнул наш проект из производственного плана.

— Эх, Георгий Николаевич, столько времени и денег потратили напрасно! — сказал он.

И добавил:

— Зато копчушку поели.

В тот же день позвонил Кирилл и обрадовал:

— 21 апреля (через неделю) в Москву прилетает Элейн Скотт, а с ней вместе и наша подруга Энн Роттер. Встречайте! — и дал номер рейса.

— И что делаем, Георгий Николаевич? — спросил Кушнерев.

— А ты как думаешь?

— Думаю, надо звонить в Тбилиси Софико, чтобы встретила вдову человека, с такой любовью написавшего о Грузии.

Но случилось так, что Элейн Скотт не смогла приехать, прилетела Энн Роттер со своим племянником, дылдой-баскетболистом. Энн оказалась жизнерадостной, энергичной толстушкой лет шестидесяти.

Встретили. Поухаживали. Показали Москву, Золотое кольцо. Побывали и в Тбилиси.

А когда провожали, в аэропорту сообщили, что права на экранизацию нам больше не нужны, наш финансист передумал снимать этот фильм.

После войны, в 47 году, Джон Стейнбек побывал в Советском Союзе: в Москве, Киеве, Сталинграде и Тбилиси. В Тбилиси мне довелось с ним встретиться. Случилось это так.

В честь приезда в Грузию прогрессивного американского писателя, автора романа «Гроздья гнева», сестра моей мамы актриса Верико Анджапаридзе и ее муж кинорежиссер Михаил Чиаурели устроили у себя дома обед. Пришли писатели, актеры, композиторы, поэты. Всего человек тридцать. Меня тоже посадили за стол (мне было уже семнадцать). Джон Стейнбек — высокий, похожий на героя из американского фильма, был простым и обаятельным. Тамадой был дядя Миша Чиаурели. Он поднял тост за американского гостя, за его выдающийся роман «Гроздья гнева». Сказал, что можно прожить без поэзии, музыки, металлургии, архитектуры, спортивных игр, а без хлеба прожить невозможно. Крестьянский труд — единственный род деятельности, без которого нет жизни. Крестьяне — опора и соль земли, она питает их своей силой и мудростью. Тема крестьян ему близка, он сам из крестьян, его отец до последних своих дней выращивал зелень, привозил из деревни в город и продавал на базаре. Провел параллели между романом «Гроздья гнева» и прозой О. Бальзака, Л. Толстого, А. Чехова, М. Шолохова, И. Чавчавадзе. Вспомнил и о великой американской депрессии. А закончил свой тост тем, что он, Михаил Чиаурели, и его жена, Верико Анджапаридзе, горды тем, что в их доме находится человек, который отважно поднял голос в защиту простых тружеников.

Стейнбеку тост понравился. Он сказал, что его поразило, как верно понял его роман господин Чиаурели. И меня тост господина Чиаурели тоже поразил. В тот день за завтраком дядя Миша спросил:

— Верико, ты роман «Гроздья гнева» читала?

— Читала.

— В чем там дело, расскажи коротко.

— Про крестьян. Про их тяжелую жизнь. Во время Великой депрессии люди переселяются с востока на запад.

Это все, что он успел узнать о романе Стейнбека. И я был горд, что дядя Миша Чиаурели — мой дядя.

Потом дядя Миша рассказывал и показывал сценки из старого Тифлиса. Стейнбек хохотал и аплодировал. Фантастический рассказчик был дядя Миша! Потом грузины пели на разные голоса, потом плясали. И Стейнбек плясал лезгинку вместе со знаменитой грузинской танцовщицей Нино Рамишвили. А барабанил я!

После поездки в Советский Союз Джон Стейнбек написал «Русский дневник». О Грузии он пишет так: «Грузия — это волшебный край, и в тот момент, когда вы покинули его, он становится похожим на сон. И люди здесь волшебные. На самом деле это одно из богатейших и красивейших мест на земле, и эти люди его достойны. Теперь мы прекрасно поняли, почему русские повторяли: «Пока вы не видели Грузию, вы не видели ничего».

И я с Джоном Стейнбеком полностью согласен.

Сережа Дернов предложил:

— Георгий Николаевич, пока вы на перепутье, давайте напишем сценарий. Не для вас! Просто сценарий.

И мы с ним написали сценарий «Привет от Чарли-трубача», про музыканта и мальчишку. По этому сценарию был снят фильм. Фильм этот не очень хвалили, и мы с Сережей говорили:

— Сценарий был лучше.

Из фильмов, снятых по моим сценариям, спокойно, без раздражения, могу смотреть только два. «Джентльмены удачи», режиссер Серый (сценарий мы написали вместе с Викой Токаревой). И фильм «Француз», режиссер моя жена Галина Данелия. Сценарий по повести Евгения Дубровина «В ожидании козы» мы для нее написали вместе с режиссером и сценаристом Сергеем Бодровым-старшим.

В 98 году побывал в Грузии. Очень расстроился. Раньше, когда я прилетал в Тбилиси и выходил из самолета, было ощущение праздника. Над городом светлая аура. Глаза у встречных веселые. А в этот раз много нищих, беженцев, улицы не убраны, у встречных в глазах тоска.

Кладбище. Пожилой человек в поношенном, когда-то добротном костюме, оглядываясь, взял букетик увядших цветов с соседней могилы и положил к подножию запущенного памятника из белого мрамора. Горькое зрелище.

Многие мои друзья остались без работы, бедствовали. Поэтому я навещал их без предупреждения, чтобы у них не было времени занять деньги и приготовить для меня обед. К Бубе Кикабидзе я тоже явился без предупреждения, но там меня угостили вкусным ужином. Оказалось, что накануне Буба вернулся с рыбалки с хорошим уловом и его жена Ира приготовила рыбу с ореховым соусом.

— Очень вкусно. Форель? — спросил я.

— Хариус.

— Где поймал?

— На Тертере.

— Ты что, в Карабах ездишь? Бываю.

— Буба, ты расскажи, как вы с Вилли там того сазана поймали, — сказала Ира.

— Николаич, а я тебе не рассказывал про сазана на восемь килограмм?

— 8 килограмм 475 граммов, — уточнила Ира. — Бадур взвесил.

— Нет, не рассказывал.

— Тогда слушай. Года четыре назад мы с Вилли на его «Ниве» поехали на рыбалку. В Азербайджане нас остановили военные, говорят, дальше ехать нельзя.

Война. Карабахский конфликт. Я объяснил, что мы едем на озеро Алагёль рыбачить, это тут, рядом. Ну, узнали меня, пропустили. Но предупредили, дальше никуда не ехать. Опасно. Приехали на место. Вилли с удочками пошел к озеру, а я задержался, спиннинг налаживал. Подъехал военный газик, вышел офицер:

— Ваши документы.

Я протянул паспорт. Он посмотрел в паспорт, потом на меня и заулыбался.

— А я все думаю — он или не он?

— Он, — сознался я.

— Вот и хорошо. Товарищ Кикабидзе, в машине кассета с вашими песнями. Автограф напишете?

И вдруг загрохотали взрывы, и над нами со свистом полетели снаряды.