Вячеслав Фетисов - Овертайм

Раньше можно было вызвать игрока из фарм-клуба «наверх», а потом снова отправить его обратно — «вниз», но теперь существует правило: если ты три года играешь в» низшей лиге и тебя вызвали «наверх», то отправлять обратно в майнер-лигу должны уже только через вейвер. Тебя уже не могут просто так отослать обратно: или должны поменять, или должны поставить на вейвер. Таким образом дается шанс игроку, который уже достаточно пробыл в майнер-лиге, чтобы какая-то из команд НХЛ могла его взять к себе.

В Америке есть такое выражение: «саларикап» — крыша, выше которой нельзя подниматься. Если, например, у какой-нибудь компании обозначен бюджет в 25 миллионов, то ей за эти рамки выходить не полагается. В хоккее подобного нет. Одна команда имеет пэйрол — общая сумма всех зарплат — 32 миллиона в год (это, наверное, сейчас самая высокая в Лиге), а другая только 20.

После локаута ввели еще финансовое правило, оно называется рукикап. Рукикап означает, что новичок не может с первого своего контракта получать больше, чем 850 тысяч в год. Именно этого добивались хозяева в борьбе с игроками, потому что в свое время ныне знаменитый Линдрос и еще такой Александр Дейгл, в «Оттаве» играет, подписали, когда их брали в клубы, сумасшедшие контракты. Но если Линдрос оправдал надежды и заслужил свое соглашение на 12 миллионов, то Дейгл этих надежд не оправдал. Вот почему хозяева добивались, а профсоюз игроков не стал спорить о введении рукикапа. Другими словами, молодым, которые приходят в Лигу, ввели ограничения.

Перед вторым своим сезоном в «Детройте» на кемп я опять поехал один. Лада с Настенькой остались дома в Нью-Джерси. Во время кемпа, то есть почти за месяц, я планировал найти место, где жить семье всю зиму. Куда перевозить веши, игрушки, все эти бесконечные коробки. Кемп у меня прошел неплохо, хотя все это время я напряженно искал дом, и не так просто оказалось его найти, тем более — всего на год. Но в конце концов я обнаружил квартиру, откуда пенсионеры выезжали на зиму во Флориду. Они оставили нам все: от мебели до ложек. Это упростило задачу — не надо было перевозить весь скарб из Нью-Джерси. Как только я снял эту квартиру, через неделю приехали Лада и дочка. Первый раз мы собрались в Детройте всей семьей, и не в гостинице.

После провала в финале в прошлом сезоне настроение в команде неожиданно для меня оказалось спокойным и деловым. Обычно вначале подобного не замечаешь, а тут бросалось в глаза: ребята полны решимости оправдаться перед болельщиками. И было похоже, что все так и произойдет. Сезон складывался прекрасно, мы поставили рекорд Лиги за всю историю ее регулярных чемпионатов, выиграв 62 игры из 82. Предыдущий рекорд держался десятилетия и равнялся 60 победам. Ни одной команде не удавалось столько раз побеждать в одном сезоне.

Знаменательным событием стало и то, что в первый же месяц после начала чемпионата Скатти Боумен поменял Игоря Ларионова из «Сан-Хосе» к нам в команду. Поменял его за Рея Шеффорда, а этот парень забивал по 50 голов и имел острое чутье на голевую ситуацию. Поначалу такой обмен вызвал недоумение как у игроков команды, так и у прессы и болельщиков. Все говорили: что Боумен делает, он из ума выжил? Эти разговоры витали над командой первые недели две, но потом всем стало ясно, какого игрока приобрел «Детройт»! Каждый нападающий хотел оказаться с Игорем в одной «тройке», и защитники смену Игоря предпочитали любой другой. Пол Коффи сказал, что он в своей жизни повидал многих великих хоккеистов и считает, что Игорь по пониманию хоккея, по тому, как он видит игру, ведет ее ближе всех к Грецки.

Потом, в течение сезона, родилась русская «пятерка», которая наделала много шума. Мы действительно играли очень здорово. Особенно приятно было соседствовать в звене мне и Игорю, нам пришлось вместе прожить в хоккее долгую жизнь. Поначалу в «Ванкувере» Игоря тоже не сразу поняли. Он играл у них обычно в четвертых звеньях, в чекинглайн — это та линия, которая играет против сильнейшего звена противника и занята только его нейтрализацией. Через многое нам с Игорем в НХЛ пришлось пройти, и вдруг мы оказались вместе в одной «пятерке». Чувство той игры, которую мы изучили вдоль и поперек еще в ЦСКА, в сборной СССР, сразу же вернулось, как возвращается забытый, но родной язык, и это дало нам дополнительные силы.

Мы выходили на лед, не ощущая возраста, не обращая внимания на высказывания в Москве, что мы уже не те, какими были 10 лет назад. Мастерство и опыт компенсировали потерю скорости. И не передать словами то удовольствие, какое мы получали от каждой игры. Все соперники, с кем мы разговаривали после матча, обычно говорили: «Ни одна «тройка», ни одно звено не хотят играть против вас». Потому что тяжело было уследить за нашими постоянными перемещениями, за непредсказуемостью движения шайбы. Как пример; Владимир Константинов, наверное, десять раз в сезоне выходил на вратаря один на один, и, по-моему, все десять из десяти он забил. Защитник, которого выводили на вратаря, — это было для Лиги абсолютно непостижимым.

ЛАДА: Если б Слава остался в «Нью-Джерси», я думаю, он вскоре бы закончил играть. А сейчас он получает огромное удовольствие от хоккея. Я его таким счастливым, каким он был в том сезоне, когда «Детройт» установил рекорд Лиги, не видела никогда. Когда они играли «русской пятеркой», то буквально летали по льду. После матча мы обычно видим наших русских ребят из других команд. Они выходят из одной раздевалки, наши — из другой. Пока мы ждем мужей, есть возможность поговорить несколько минут со своими соотечественниками. Разговариваем с ними, расспрашиваем о семьях, о жизни в Америке, а они нам твердят: против ваших у нас вся команда боится выходить, как русские на льду — тренеры не знают, кого выпускать. Все дергаются, нервничают. «Пятерка» показывала такой хоккей, такое вытворяла, что стадион им стоя аплодировал. С восторгом о них всегда писали, везде их принимали, как героев, люди на улице подходили поздороваться, сказать спасибо.

Забавное ощущение: играют перед началом матча американский гимн, а на льду стоят пять наших российских ребят.

Я не сталкивался с расизмом в Лиге, но по отношению к русским иногда бывают и сложности. Я думаю, что это не расизм, а, скорее, антикоммунизм. Те ребята, которые использовали слова типа «грязный коммунист», они и сейчас ими пользуются. Особенно некоторые из чешских игроков, которые до сих пор озлоблены. Но подобные высказывания в Лиге стараются пресечь на корню. Нельзя портить имидж Лиги, а то вдруг кто-то обидится и подаст в суд иск, что в НХЛ нарушают права человека. Попытки бить или запугать «русскую пятерку», конечно, присутствовали, особенно в те моменты, когда команда соперников старалась нас нейтрализовать. Но шайба у нас так быстро «ходила» и ребята так хорошо двигались, что даже если нас и хотели прижать, то обычно не успевали, таранили воздух или сами врезались в борта. Константинов сезон 1995–96 годов закончил по системе «плюс-минус» первым в Лиге, у него набралось «плюс 60» — это очень высокий показатель. Не много возникало угроз у ворот «Детройта», когда мы выходили на лед, но при этом мы много забивали. Константинов попал во вторую «пятерку» Оллстарза, хотя я уверен, как уверены многие в Америке и Канаде, что сезон он провел лучше всех из защитников Лиги. Но так как Володя не имел достаточно рекламы и не так давно обосновался на таком высоком уровне, «приз лучшего защитника» отдали Крису Челлиосу.