Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий: монологи со сцены

Уберите магнитофон! Уйдите с магнитофоном! Когда пишут незаметно, то я не возражаю. Но когда я вижу, что вы что-то там делаете… Не нужно!

Я не возражаю, чтобы писали, но я хочу, чтобы это незаметно было. Почему, например, вы не записываете Ободзинского, когда он приезжает?

Молодой человек в первом ряду, который держит магнитофон! Если вы хотите записывать, делайте так, чтобы я этого не видел. Мне мешает, когда вы держите эту штуку. Я все время буду отвлекаться на вас, а мне надо разговаривать.

Ах, вы так будете фотографировать! Тогда не надо. Тогда садитесь на место! Что вы.

Это я не для того, чтобы человека поставить на место. Он просто перед началом выступления спросил, можно ли меня фотографировать. Я ответил: «А разве есть запрет фотографировать меня?»

Ох, как вы мне мешаете! Если бы ты знал, дорогой мой! Ей-богу. Здесь есть один кинолюбитель, очень хороший парень.

Давай мы потом снимемся. Серьезно! Тут девятьсот человек сидит. Я их люблю всех. Тебя тоже.

Отвечать на реплики я не буду, не старайтесь напрасно. Вы меня остановили, как поезд стоп-краном. Надо снова ход набирать.

Пишете, нет? Получается? Нормально? Лучше вытащите его и держите. Иначе получится плохая запись. Потом ко мне претензии. Получаю сотни писем: что там за слово… Это вы так плохо записываете. Я же против записей не возражаю… Разберетесь?! — Ну, глядите.

Я очень прошу вас не щелкать! Это жутко мешает. Я этого не выношу просто. Вы сидите в первом ряду с магнитофоном. У меня все время борьба с магнитофонщиками. Не потому, что я стесняюсь. Наоборот. Это — вид современной литературы. Если бы раньше были магнитофоны, возможно, какие-нибудь стихи Александра Сергеевича тоже были бы записаны на магнитофоны. Верно? По теперешним временам это своего рода литература. Такой раньше не было, а теперь она есть. Потом появится что-нибудь другое. Может быть, будем телепатически друг другу передавать. Кому хочу — тому и прочитал стихотворение. Он сидит и ловит. Остальные все вокруг скучают.

Меня часто спрашивают: «Где вы берете темы?» Принято отвечать: «Из жизни. Вот я в народ поеду, посмотрю, как там народ, и напишу отчет».

Особенно приятно писать отчеты о заграничных поездках. Поэты особенно любят съездить за рубеж и сразу написать отчет. Раньше так любил работать Маяковский. Но тогда это надо было. Он говорил себе: «Пошел!» — наступал на горло собственной песне и писал агитки. Потому что считал, что так надо.

А теперь каждый едет и пишет два доклада: один для начальства, другой — для читателя. Для читателей иногда целые подборки: стриптиз, бастуют… Андрей на эти темы пишет хорошие стихи, но в виде отчета. Женя Евтушенко пишет об Америке. Еще кто-то съездит, напишет. Я творческих отчетов не делаю никогда, но из поездок привожу впечатления. Они откладываются. В результате когда-нибудь появляется песня.

Вот, например, я написал песню «Инструкция перед поездкой за рубеж». Написал потому, что слышал инструктаж для отъезжающих. Инструктор говорил: «Товарищи! Вы едете к друзьям, и все ж таки учтите, что в исподнем там не ходят. Некоторые товарищи ездили. Выйдет он в исподнем и соберет зрителей больше, чем иной американский детектив. Пьют пиво, пьют, берут наволочку и идут посуду сдавать. А там, товарищи, бутылки не принимают. Понимаете? И еще, тут один азербайджан поехал наш, он там напился и попал в ихнюю милицию. Его забрали, а он говорить по-русскому не может. Он по-ихнему, по-своему. Они думают, что он — турок. А они турков не любят. Так что вот, товарищи, все время ходите вместе».

Такие инструкции бывают! Так что чего тут говорить!

А песня «Марафон, или Бег на длинную дистанцию» написана не по поводу бега, а по поводу некоторых комментариев, которые давно уже всем нам навязли в ушах.

Я всегда поражаюсь: почему люди не задумываются о словосочетаниях, которые они употребляют. Вот иногда слышишь бравый голос Озерова или Спарре: «Вот еще одну шайбу забили наши чехословацкие друзья»! Я всегда думаю: ну почему же друзья?! Ведь они друзья до того и после того, а во время того они соперники и противники. Это спорт: один должен выиграть, другой — проиграть.

Недавно Спартакиада была. На ней выступали иностранные спортсмены. Один болгарин на каноэ всех обошел. Опять был комментарий: «Наш болгарский друг!» А он всех оставил позади на полкорпуса. Я все думаю, когда же они научатся? Это спортсмен, а они «друг, друг, друг…»

Или в комментариях: «Канадские профессионалы! Канадские профессионалы! Кана…» Тогда надо говорить: «Наши любители…» А они так не говорят. Вероятно, имеют в виду, что профессионалы деньги получают, а наши, вроде, нет. Это не совсем правда. Наши тоже получают деньги. Но главное не в этом. Профессионализм — умение хорошо выполнять свою работу. И в том матче наши хоккеисты оказались большими профессионалами, чем канадцы, потому что матч выиграли.

Я вспоминаю анекдот, как на Узбекфильме работал с цыганским ансамблем режиссер. Он все время говорил: «Будьте любезны, товарищи цыгане, я вас прошу, вы здесь встаньте, мы будем вас снимать отсюда! Вот здесь, пожалуйста, товарищи цыгане!» Один цыган долго смотрел на него и ответил: «Сейчас, товарищ узбек!» Когда не задумываешься над тем, что говоришь, получается такое. Не очень приятные на слух словосочетания…

Несколько месяцев тому назад один довольно ответственный лектор, военный, в высоких чинах, совершенно официально с трибуны на лекции о международном положении на вопрос обо мне рассказывал в ужасающих выражениях какие-то небылицы о том, что я давно уже живу за границей, сюда приезжаю иногда дорабатывать, что за меня выкуп заплатил кто-то. Из-за этого меня отпустили. Ну, чушь полную!

А выступал он на симпозиуме у высоких военных.

У меня военная семья. Как я отношусь к армии, вы знаете из моих песен. Меня эта история очень обеспокоила. Люди после симпозиума разъехались по своим частям. Вдруг я получаю письмо: «Володя! Почему у меня изъяли твои записи, тетрадку с твоими песнями?» Написал солдат или кто-то из младших офицеров. Я начинаю раскручивать. Понимаю, что люди разъехались на места и сделали вывод, что если им с трибуны ответственный человек что-то говорит, то это не голословно. Значит, он имеет данные.

На самом деле он пользовался какими-то сплетнями и разговорами. Я принял свои меры. Позвонил во всякие места. Это было очень сложно. Этот человек больше лекций не читает. Я встретился с ним, спросил: «Зачем вы это? Можете вы мне объяснить? Мне интересно, зачем?!» — Он мне не смог ответить на этот вопрос. То ли для красного словца, то ли для того, чтобы показать, что он информирован.

О моих песнях ходит много разговоров. Иногда разговоры приятные. Например, меня часто спрашивают, не тот ли я Володя Высоцкий, который был под Курском или под Сталинградом, под Оршей или под Вязьмой. Люди думают, что я прошел войну.