Юлия Бекичева - Мой муж – Сальвадор Дали

– Тяга вашего мужа к веселью – это попытка заглушить страх старения и смерти. Таким образом господин Дали успокаивает себя, – объяснял Гала мудрая Пакита. И русская девочка сдалась. Сквозь пальцы смотрела она на отнюдь не целомудренные развлечения мужа, терпеливо слушала его болтовню о сексуальных приключениях, когда «в юности его пытался соблазнить Лорка, а потом они с Пабло Пикассо, уже будучи женатыми мужчинами, ходили по субботам в бордель»… Все это не могло продолжаться бесконечно. При виде льстивых нахлебников и извращенцев, окружавших ее мужа, Гала раздражалась все больше и уже с трудом сдерживала свой гнев. Не желая обидеть чувствительного, напоминающего ей капризного ребенка Сальвадора, русская девочка каждый раз придумывала предлоги, которые дали бы ей возможность улизнуть из этого театра абсурда. Обретая свободу, она возвращалась в Пуболь, где ее встречали пустые белые стены, книжные полки. Только въехав в замок, Гала потребовала у Дали забрать отсюда все яркое, блестящее, вычурное. Эта келья должна была соответствовать представлениям Галючки об уюте и простоте. Скромная кровать, несколько цветных подушек, кресла с белой обивкой, картины, библиотека, сверху донизу забитая книгами, многие из которых были на русском языке. Оказавшись на расстоянии от мужа, его кутежей, бессонницы, страхов и причуд, Гала впервые за долгие годы почувствовала себя свободной. Это сладкое слово вновь маячило у ее порога. Нужно было как можно приятнее провести отпущенные ей Господом годы. И Елена Троянская не растерялась. У папарацци, выслеживающих мадам Дали, глаза лезли на лоб.

«Супруга художника Дали в который раз посетила клинику, специализирующуюся на омоложении», «Гала Дали рассказала о только что сделанной подтяжке в центре пластической хирургии», «Русская жена испанского художника нашла себе молодого любовника», «Прекрасная Галарина рассталась со своим бойфрендом, потеряв всякую надежду вылечить его от наркомании», «Пока Дали проводит время с белокурой Амандой, его жена продюсирует своего нового поклонника-музыканта».

Такой старости мог позавидовать кто угодно. В свои семьдесят четыре года Гала каждое утро принимала холодную ванну и пила витамины, самостоятельно водила машину, собирала коллекцию украшений в виде пчел и картины, писала дневник, сорила любовными письмами. Б семьдесят шесть лет у Елены Троянской все только начиналось. Она крутила романы с молодыми людьми, отдавая предпочтение тем, кто внешне напоминал ей Дали, каким он был тридцать пять лет назад. Среди увлечений Гала фигурировал двадцатипятилетний Джеф Фенхолдт, американский исполнитель главной роли в рок-опере Вебера и Райса «Иисус Христос-суперзвезда». Увидев актера (по воспоминаниям современников парень был довольно посредственным артистом) на концерте и краем уха услышав, как молодой человек представляется журналистам «божественным источником», русская девочка, словно сошла с ума.

«Гала считала его красивым и восхищалась его талантом, – вспоминала Аманда Лир. – Он постоянно ей плакался: у него не было студии грамзаписи и он собирался уйти от жены. Когда Джефу требовалось играть и петь – и все это посреди ночи – Гала безропотно терпела этот Содом».

Однажды Джеф предложил ночь любви… Аманде. Рассказав об этом Дали, девушка услышала

– Я вас прошу, не говорите ничего Гала. Она будет слишком разочарована, бедняжка! Она строит слишком много иллюзий по его поводу… Ей нравится выходить с ним, и я не хочу, чтобы она знала об этой маленькой измене.

Уильям, Джеф, Барри. У каждого из них, престарелая дива находила какой-нибудь талант. Одному она предрекала блестящую актерскую карьеру, другому – место на музыкальном Олимпе, третьему – славу литератора. Однако, Галарина не ограничивалась обещаниями. Благодаря своей «бабушке», ее приятели получали все, чего требовало развитие их таланта: деньги, автомобили, музыкальную аппаратуру, связи. В ответ мальчики подпитывали Галючку молодостью, и энергией, как Аманда – Дали.

– Господин Дали как вы относитесь к приятелям Вашей жены? – интересовались журналисты у художника.

– Я разрешаю Гала иметь столько любовников, сколько ей хочется, – как ни в чем не бывало хихикал Сальвадор. – Я даже поощряю ее, потому что это возбуждает.

И все-таки, в ее русской душе зияла пустота, которую невозможно было заполнить деньгами, вещами, альковными играми. Она тосковала по дружбе, по искренности по бескорыстному к ней отношению. Когда-то все это дарили ей Поль и Анастасия Цветаева. Она и сегодня ясно видела перед собой теплый весенний вечер, бегущую ей навстречу Настеньку, «Аську», как она когда-то ее называла, слышала ее звонкий, заливистый смех. Легкие, счастливые они сидели у реки, болтая ногами, а на обратном пути ели купленную в московской кондитерской косхалву и обрывали ветки пушистой вербы.

В какой-то момент все это показалось неважным. Нужно было выживать… Вот почему Гала стала отдавать предпочтение общению с состоятельными и «полезными» людьми. Мир ответил ей тем же. Теперь «полезной» была она и ее бессовестно использовали. Таким же «avida dollas» было и окружение ее мужа. Гала презирала абсолютно всех, кто входил в число приближенных Сальвадора. В этом вопросе Аманда была солидарна с Галариной.

«Он упивался враньем и лестью, – писала Аманда о Дали. – „Чем больше мне врут, тем больше я очаровываюсь“, – говорил мне художник. И ему врали от чистого сердца. Я бы с удовольствием открыла глаза Дали на этих самозванцев, крикнула бы ему, что он заслуживает лучшего. Но Сальвадор обожал это. В расчет шло не качество, а количество. Чем больше было придворных, тем больше он походил на короля».

«Думая о нем, я не могу простить ему, несмотря на воспоминания молодости и мое сегодняшнее восхищение некоторыми его произведениями, его эгоцентризм и выставление себя напоказ, циничную поддержку франкистов и в особенности откровенное пренебрежение чувством дружбы, – признавался Луис Бунюэль. – Несколько лет назад в одном интервью я сказал, что хотел бы перед смертью выпить с ним по бокалу шампанского. Он прочел это и ответил: „Я тоже. Но я больше не пью.“»

Стояла теплая осень. Выкрашенные известью дорожки, ведущие к замку Гала в Пуболе были усыпаны ощетинившимися, еще не успевшими освободиться от зеленых кафтанов каштанами. Гала лежала на диванчике в гостиной, нацепив на нос очки и уткнувшись в истрепанный томик Достоевского.