Тимоти Колтон - Ельцин

Более поздние исследования, проведенные тем же методом, показали тревожное снижение поддержки. К марту 1992 года, спустя всего два месяца после начала рыночных реформ в России, количество респондентов ВЦИОМ, полностью поддерживавших Ельцина, сократилось до 11 %, а его основной электорат — до 20 %, то есть по сравнению с июлем 1991 года этот показатель упал вдвое. Количество настроенных резко против возросло до 18 %, а количество людей, относящихся к нему двойственно, теперь составляло относительное большинство, равное 37 %. К январю 1993 года только 5 % россиян полностью поддерживали своего президента, 11 % поддерживали его с оговорками, 22 % было настроено резко против, а прямое большинство, 51 %, не заняло ясной позиции [873] Там же. Другие исследования, вопросы в которых формулировались проще, показали еще более резкое снижение популярности Ельцина. В сентябре 1991 года «полностью поддерживали» его 87 % россиян, а не поддерживали всего 4 %. К ноябрю 1991 года эти показатели изменились на 69 и 5 % соответственно, а в январе 1992 года составляли уже 43 и 19 %. В марте 1992 года — 28 и 24 %, а в июле 1992 года — 24 и 31 %. См.: Byzov L. Power and Society in Post-Coup Russia: Attempts at Coexistence // Demokratizatsiya/Democratization. № 1 (Spring 1993). Р. 87. .

В политическом отношении наиболее шокирующим в шоковой терапии оказалось то, что она обнажила пределы национального консенсуса. Россияне объединились в мысли, что с экономикой и нестабильностью, как политической, так и конституционной, нужно что-то делать; в мнениях о том, что именно нужно делать, единства не наблюдалось. Пессимистические экономические прогнозы и падение авторитета Ельцина взбодрили тех игроков из числа элиты, кто имел принципиальные возражения против программы реформ, и тех, кто счел целесообразным занять наступательную позицию. Первые критические замечания прозвучали еще до того, как были отпущены цены, причем исходили они подчас от членов победившей президентской коалиции, а вовсе не от несмирившихся коммунистов. Во время поездки по городам Сибири в конце ноября 1991 года против опрометчивого введения рыночной экономики выступил вице-президент Александр Руцкой, полгода назад боровшийся за власть вместе с Ельциным. В интервью «Независимой газете» 18 декабря он заявил, что в правительстве собрались любители, «мальчики в розовых штанишках, красных рубашках и желтых ботинках», которые ведут Россию к катастрофе. Через несколько недель Руцкому вторил только что избранный председателем парламента Руслан Хасбулатов, и Верховный Совет стал принимать резолюции, направленные против правительства.

В феврале и марте 1992 года, когда вплотную приблизились сроки ранее запланированной второй волны либерализации цен, на этот раз в нефтедобывающей отрасли и энергетике, хозяйственники совместно с министерскими чиновниками развернули кампанию по ее срыву. Гайдар, которого Ельцин 2 марта повысил в должности до первого вице-премьера, был в замешательстве: «Нарастает мощное давление на президента. Лавина ходоков ежедневно сообщает ему, какую страшную авантюру, если не предательство, затеяли эти монетаристы» [874] Гайдар Е. Дни поражений и побед. С. 168. . Мантра отказа от реформ была подхвачена участниками собравшегося в апреле Съезда народных депутатов, на котором обдумывалась целесообразность отправки в отставку четырех министров, отвечавших за экономику. Гайдар застал Ельцина врасплох, выступив 13 апреля перед депутатами с заявлением о том, что в случае принятия этого решения в отставку подаст весь кабинет. На следующий день Хасбулатов и парламентарии сменили тактику. В «Записках президента» Ельцин писал, что поведение Гайдара стало для него неприятным сюрпризом, но он высоко оценил театральные таланты своего ставленника: «Егор Тимурович интуитивно почувствовал природу съезда как большого политического спектакля, большого цирка, где только такими неожиданными и резкими выпадами можно добиться победы» [875] Ельцин Б. Записки президента. М.: Огонек, 1994. С. 256. . Гайдар вспоминает, что Ельцин, официально все еще бывший премьер-министром, «недовольно, с сомнением покачал головой, но все же принял решение членов своего кабинета как данность». Попечитель Гайдара, Геннадий Бурбулис, которого Ельцин в апреле без объяснений освободил от обязанностей первого вице-премьера (он сохранил за собой пост госсекретаря), испытывал сомнения по поводу этой угрозы. Гайдар пишет: «Геннадий Эдуардович, к этому времени намного дольше меня работавший с Борисом Ельциным, лучше его знающий, хорошо понимал: хотя и в неявной форме, но ультиматум ведь обращен не только к Съезду, но и к президенту» [876] Гайдар Е. Дни поражений и побед. С. 176. .

Отсрочка продлилась всего несколько недель. Предвосхищая манеру поведения, к которой он будет прибегать снова и снова, Ельцин заговорил с Гайдаром о том, чтобы «для равновесия» ввести в кабинет Юрия Скокова из оборонной промышленности или свердловского партократа Олега Лобова. Предложение было «гордо отвергнуто» [877] Ельцин Б. Записки президента. С. 258. . 30 мая на кремлевском совещании, посвященном энергетической политике, Ельцин объявил, что освобождает от обязанностей молодого министра топлива и энергетики Владимира Лопухина, пользовавшегося поддержкой реформаторов и числившегося в черном списке министров, отставки которых потребовал съезд. Ельцин пишет: «Помню два лица: совершенно пунцовое, почти алое — Гайдара и белое как полотно — Лопухина. На них тяжело было смотреть» [878] Там же. С. 256. . На место Лопухина был назначен Виктор Черномырдин, инженер, красный директор с Урала; его также сделали вице-премьером. В середине июня вице-премьерами были назначены еще двое опытных управленцев — Владимир Шумейко и Георгий Хижа.

Ельцин не посоветовался с Гайдаром, увольняя Лопухина. По мнению Гайдара, он понимал, что, узнав о подобных планах, тот подаст в отставку. Гайдар действительно подумывал об этом, но друзья его отговорили. 15 июня президент сделал его исполняющим обязанности премьер-министра, но новая должность была слабым утешением. Все понимали, что Гайдару и Бурбулису указали их место [879] Гайдар Е. Дни поражений и побед. С. 190–91; второе интервью автора с Егором Гайдаром, 31 января 2002. После совещания Ельцин сказал Гайдару, что он безуспешно пытался дозвониться ему, чтобы сообщить об увольнении Лопухина. Гайдар этому не поверил. . Дополнительные доказательства тому появились спустя месяц, когда Ельцин выдвинул, а Верховный Совет утвердил на посту председателя Центробанка России кандидатуру Виктора Геращенко, последнего руководителя Госбанка СССР, не одобрявшего монетаристской политики Гайдара и засыпавшего промышленность и сельское хозяйство дешевыми кредитами. Осенью инфляция, которая весной несколько снизилась, снова возросла [880] Ельцин предоставил Гайдару утвердить назначение Геращенко от своего имени. Позже Гайдар назвал это самой большой его ошибкой 1992 года и сказал, что лучше было бы оставить на своем месте предшественника Геращенко, Георгия Матюхина. Ельцин также говорил своим сотрудникам, что почти сразу же пожалел об этом назначении. Гайдар Е. Дни поражений и побед. С. 195; Батурин Ю. М. и др. Эпоха Ельцина: очерки политической истории. М.: ВАГРИУС, 2001. С. 235. .