Тимоти Колтон - Ельцин

Все эти факты полностью опровергают наличие глубинного сходства между ельцинизмом и большевизмом. Ленин и революционеры 1917 года были жестокими утопистами, преисполненными безрассудной решительности построить дивный новый мир на основе универсальных концепций, враждебных концепциям капиталистических демократий. На советской территории они были монополистами, централизаторами и разрушителями правящего класса царистской эры, вместе с которым они уничтожили и другие социальные группы, например кулаков, которых они сочли не вписывающимися в новый порядок. Они подорвали равновесие и на международной сцене. В целом можно сказать, что большевики намеревались совершить «большой скачок вперед», проложив путь, по которому последуют другие. Ельцин же совершил «большой скачок наружу». Его революция, основанная на демонополизации, была направлена на то, чтобы сделать Россию похожей на другие европейские страны, дав ей азы рыночной экономики и демократии в том виде, в каком он их понимал. России, по мнению Ельцина, нужно было «в очередной раз догонять, напрягаться, делать сверхусилие, чтобы… стать как все » [861] Ельцин Б. Записки президента. С. 265 (курсив добавлен). . Ельцин разделил власть и не мешал представителям прежнего режима возвращаться в политику (как это сделали Егор Лигачев и Николай Рыжков, избранные в парламент в 1993 и 1995 годах соответственно) или заниматься бизнесом. Во внешней политике он был сторонником присоединения к международным организациям и, реалистично смотря на положение дел, соглашался на условия, выдвигаемые более сильными государствами [862] По этому общему положению см.: Hanson S. The Dilemmas of Russia’s Anti-Revolutionary Revolution // Current History. № 100 (October 2001). Р. 330–335; Malia М. / in Desai, Conversations on Russia. Р. 344–346. .

В политике Ельцин после 1991 года не раз нарушал демократические принципы. В 1993 году он использовал военную силу для подавления своих противников из Съезда народных депутатов, а в 1994 году — против чеченских сепаратистов. Однако, как мы увидим, в обоих случаях у Ельцина были смягчающие обстоятельства. Выдающийся специалист по внешней политике и законодатель Виктор Шейнис, который не раз расходился с Ельциным в точках зрения, в своих мемуарах подводит баланс, описывая, в чем тот был прав:

«Сегодня, когда политическая карьера Бориса Ельцина завершилась и когда самые суровые обвинения в его адрес произнесены, я хотел бы подчеркнуть нечто противоположное: бесспорно присущий ему авторитарный стиль поведения и управления имел пределы. И ограничен он был признанием некоторых (далеко не всех, но очень важных) демократических ценностей, которые он не мог впитать с младых ногтей, но которым, раз приобщившись к ним, оставался привержен. В их ряду — право людей иметь и выражать собственное мнение, свобода печати, в том числе свобода критики власти, свобода передвижения граждан. В запретной для него зоне оставались ограничение политического плюрализма и прямое подавление оппозиции (если только она сама не переходила к насильственным действиям). Нельзя не оценить и еще одно примечательное обстоятельство. На первых этапах своего начавшегося в 1990 г. восхождения к власти Ельцин проявил исключительное для людей его возраста и круга качество — способность к обучению, к интеллектуальному росту» [863] Шейнис В. Взлет и падение парламента: переломные годы в российской политике, 1985–1993. М.: Московский Центр Карнеги, Фонд ИНДЕМ, 2005. С. 670. .

Став президентом, Ельцин преимущественно стремился к мирному достижению своих целей. В отличие от большевиков, он не расстреливал своих противников и не отправлял их за решетку. Он передал власть и финансы регионам, расширил свободу прессы и завоевал поддержку масс на выборах. Впервые в современной истории ельцинская Россия стала страной без политической цензуры, без политических изгнанников и без политзаключенных (в 1994 году последний лагерь «Пермь-36», закрытый Горбачевым в 1987 году, был превращен в музей). И Петр I, и коммунисты 1917 года проводили в России культурную революцию. Петр приказал своим подданным сбрить бороды, забыть о традиционной одежде и причащаться раз в год. Ленин и Сталин ввели атеизм, жесткую производственную дисциплину, требовали безграничного почтения к собственной партии; требования эти подкреплялись террором и постоянным промыванием мозгов. Ельцин не испытывал желания вмешиваться в вопросы поведения и морали и двигался курсом, взятым при перестройке, обходясь без государственного контроля над личностью.

Поверхностные параллели с большевизмом преувеличивают безжалостность и последовательность действий Ельцина за время его президентства. Чрезмерная жесткость реформ была далеко не единственной причиной связанных с ними страданий. Политика, затягивавшая необходимые перемены, недостаточно согласованная и радикальная, приносила столько же вреда, особенно в экономической сфере, хотя и не только в ней [864] «Хотя многие осуждают „шоковую терапию“ в России, печальная правда состоит в том, что шок был слишком слабым, чтобы иметь терапевтический эффект, и реальные реформы оказались куда менее радикальными, чем в Центральной Европе». См.: Aslund А. Building Capitalism, XIII. Это оценка экономиста. Один политолог приходит к тем же выводам. Поскольку по показателям экономической свободы 60 % посткоммунистических стран превосходят Россию, «постепенничество, а отнюдь не шоковая терапия, является наиболее подходящей характеристикой российской экономической политики в постсоветский период». Fish M. S. Democracy Derailed in Russia: The Failure of Open Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. Р. 159–160. . Как замечают Реддуэй и Глинский — и это полностью противоречит утверждению о мессианстве, — Ельцин и остальные лидеры корректировали свою экономическую и социальную политику с учетом обстановки и редко вели себя так, будто у них есть продуманный шаг за шагом план действий: «Основным мотивом их правления был политический прагматизм» [865] Reddaway P., Glinski D. Tragedy of Russia’s Reforms. Р. 236. .

Прагматизм в политике не породил ни чистого оппортунизма, ни непрерывного потока согласованных решений. В ельцинской России все смешалось. Путь реформ будет долгим — по извилистой дороге, против ветра. Политическая история реформ полна по-настоящему государственных решений, но в то же время в ней много упущенных возможностей и пагубного бездействия. Как станет ясно из последующих глав, когда запутавшаяся, сбитая с толку Россия двинулась вперед (а это, безусловно, произошло во время ельцинского правления), она двигалась порывами, а не в плавном ритме. Это объяснялось состоянием полной неопределенности, институционной и коалиционной политикой и тем, что Олег Попцов назвал «колебаниями общественной температуры». Это объяснялось и личностью нестандартного человека, оказавшегося у руля: «политической аритмии», по колоритному выражению Попцова, предстояло стать неотъемлемой частью ельцинского стиля управления страной [866] Попцов О. Тревожные сны царской свиты. М.: Совершенно секретно, 2000. С. 311. .