Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

Вершинин, зная, что в воздухе Покрышкин, взял у дежурного офицера трубку и произнес открытым текстом: «Саша, ну-ка проучи этих спесивых стервятников». В ответ послышался знакомый быстрый басок: «Вас понял, вижу цель».

В то же мгновение пара «аэрокобр», круто спикировав, с ходу подожгла ведущего немецкой группы. Фрицы взвились, как ужаленные. Бой разгорелся такой жестокий, что наблюдателям было даже страшновато смотреть – сплошной шквал огня, страшный вой моторов, работавших на пределе своих возможностей.

Пока подошло подкрепление, вызванное станцией наведения, на землю упали еще два «мессершмитта». Один из немецких летчиков опустился в поле на окраине Абинской. Когда солдаты привели его в штаб и офицеры стали его допрашивать, он, все еще пребывая в шоке, все время лепетал: «Меня сбил Покрышкин», и было непонятно, то ли он был так напуган, что его сбил советский ас, то ли гордился этим.

Как выяснилось позже, Покрышкин увидел немецкие самолеты издалека, но, не желая себя демаскировать переговорами по радио, молчал, чем ввел немцев в заблуждение. Знал он также от «Тигра» и о том, что на радиостанции находится сам «Хозяин» – так в кулуарах штаба армии между собой офицеры звали командующего, – поэтому, услышав его призыв, он тут же пошел в атаку.

За этот бой Вершинин наградил Александра вторым орденом Красного Знамени. И это при том, что в штаб армии уже поступило представление за подписью командира 16-го полка на присвоение гвардии майору Покрышкину второй Звезды Героя Советского Союза.

Любил и уважал Александра Ивановича генерал Вершинин, что тут говорить! К тому же он не забывал слова маршала Новикова при отлете из Краснодара: «Прошу, Константин Андреевич, следить за ростом таких летчиков, как Покрышкин. Берегите их и своевременно поощряйте за умелые воздушные бои. Покрышкин разработал новую тактику кубанских воздушных боев: «этажерку», «соколиный удар» и другие боевые приемы, которые мы будем применять во всех ВВС. Благодаря Покрышкину и вы становитесь другим командующим…»

Следить и поощрять было проще, но вот как уберечь майора, если он всегда впереди и всегда первым идет в пекло?! Вот вопрос.

В эти дни Покрышкин часто водил в бой группы, продолжая настойчиво работать с молодежью. Все они уже побывали в боях. Особенно хорошо себя зарекомендовали Александр Клубов, Николай Трофимов, Виктор Жердев, Георгий Голубев. Но были и такие, с которыми необходимо было еще работать. В его восьмерку вошли: он с Голубевым, Жердев с Суховым – первое звено; Клубов с Трофимовым, Федоров с Трудом – второе звено. Командир второго звена – Александр Клубов. Все они потом станут Героями, а Саша Клубов – дважды.

Новое наступление, как и ожидалось, развития не получило. Советские войска несли неоправданные потери, и военный совет фронта счел необходимым временно наступление приостановить. Все понимали, что установившееся на Кубани затишье будет длиться недолго. Просто центр тяжести военных действий переместился на те фронты, где имелось больше возможностей для маневра крупными силами пехоты и танков. А здесь, на Кубани, военные действия стали носить характер охоты: немцев искали в плавнях, путешествуя по пояс в воде. Каждая коса, каждая полоска сухой земли были взяты на учет, и за них дрались не на жизнь, а на смерть.

С пятого июля советские войска вступили в упорные бои с наступающим противником на орловско-курском и белгородском направлениях. Все летчики 9-й гвардейской дивизии внимательно следили за развитием событий на центральных фронтах, размышляя, что же будет дальше. Все они хорошо помнили наступление немцев летом сорок второго года… Шахтерские поселки, горящие заводы Донбасса… Бесконечные колонны немецких танков и бронемашин… Неужели все повторится опять?

Не верилось. Теперь даже у истребителей вон какая техника, люди стали опытными. Они понимали, что на Курской дуге развернулось сражение небывалого размаха и накала. Две огромные армии сошлись вплотную и, стараясь друг друга одолеть, напрягали до предела свои силы.

Так в ожидании прошла неделя. Курская дуга по-прежнему сохраняла на карте свои прежние очертания. По опыту летчики знали – самая страшная в таких боях именно первая неделя. Но раз на карте ничего не меняется, стало быть, наступление немцев провалилось, хотя под Обоянью сотни танков сталкиваются грудь в грудь, горят и давят друг друга нещадно.

Командующий фронтом понимал, что скоро из Ставки вновь поступит директива о переходе в наступление. Под Курском шли тяжелые бои, наши войска отразили удары противника неимоверной силы и сами перешли в контрнаступление. Значит, вот-вот будет дано указание перейти к активным действиям и здесь, на Кубани. По опыту Петров знал, что после приказа о наступлении времени на организацию операции не будет.

Прорывать придется сильно укрепленную «Голубую линию». В директиве Ставки могут быть некоторые перемены в деталях, но в целом, конечно же, будет поставлена та же задача – освободить от врага Таманский полуостров. Наши силы по сравнению с предыдущим наступлением ослаблены: Ставка вывела из Северо-Кавказского фронта четыре армии, оставив генералу Петрову столько же, четыре общевойсковых армии. Правда, в оперативном подчинении у командующего находился Черноморский флот и с воздуха фронт поддерживала 4-я воздушная армия.

После долгих и тщательных размышлений генерал Петров пришел к выводу: ключевой позицией «Голубой линии» является укрепленный Новороссийск. С его потерей начнет рушиться оборона гитлеровцев. Значит, надо брать Новороссийск. Но как? Окружить, обходить или штурмовать?

Обстановка осложнялась еще и тем, что предыдущая неудачная операция предельно насторожила немцев в Новороссийске, вынудила их провести ряд мер по укреплению обороны. Но ничего другого для направления главного удара Петров не видел.

А в это время по всему фронту, с севера на юг, от моря северного до моря южного, словно ветром, стала разноситься солдатская молва: «Теперь наш черед!» Нигде не сообщалось, что Советская Армия летом начнет большое наступление, но всеобщая уверенность, что фашистов вот-вот погонят на запад, крепла час от часу.

Как-то вечером Покрышкин случайно подслушал разговор двух мотористов, возившихся у самолета.

– Ты что думаешь, – говорил степенный, лет сорока механик, воевавший в полку еще с Молдавии, с первого дня войны, – долго мы еще здесь сидеть будем. Не-ет, уже получен приказ – идти в наступление и брать Донбасс, Киев, Одессу. Просто по соображениям военной тайны об этом приказе не говорят, но верным людям из старослужащих эта тайна доверена.

– Ну да, скажешь ты, Петрович, такое! – возражал молодой. – Виданное ли это дело, чтобы мы наступали летом? Летом гитлеровцы наступают, а наше дело зимнее. Тогда фашист становится хлипким и духом убывает.