Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

Погода периодически портилась, облачность опускалась до 100-200 метров над уровнем моря, и воздушные схватки над Сивашом прекращались.

В один из таких ненастных дней Покрышкин вызвал Голубева:

– Готовься, будем охотиться над морем. Солнца нет, ориентироваться будем по компасу. Над морем с курсом 180 обрати внимание и запомни, под каким углом к оси полета, то есть фюзеляжу, идут волны. Они хорошо заметны по барашкам. В случае, откажет компас – можно таким способом выйти к своему берегу, а то улетим куда-нибудь к берегам Турции.

В полку знали, что в плохую погоду немцы, маскируясь облачностью, интенсивно летают между Одессой и Крымом.

Они взлетели и на небольшой высоте направились в сторону моря. Под крылом замелькали раскисшие дороги, безлюдные села – Чаплинка, Колончак, Скадовск. Потом пронеслась Тендеровская коса, и вот оно, море. Хорошо видны пенистые загривки волн. Серая, однообразная гладь. Она словно гипнотизировала – терялось восприятие окружающего, даже шум мотора слышался плохо. Усилием воли они сосредоточились на показаниях приборов, пытаясь освободиться от наваждения, но и стрелки приборов вдруг угрожающе сдвинулись к критическим отметкам, мотор загудел вроде бы не так…

Чертовщина какая-то! Тряхнув головой, Александр пришел в себя, запросил Голубева, – все ли у него в порядке. Получив подтверждение, что все в норме, приказал поменять курс, от берега уже отошли на довольно большое расстояние. Сменили раз, два, три… Пусто. Может, немцы решили сегодня не летать?

Он появился неожиданно, под самыми облаками. Огромный, трехмоторный «Юнкерс-52». Теперь только бы незаметно к нему подобраться. Саша опустился к самой воде и стал неспешно подкрадываться к транспортнику. Вот он уже в мертвой зоне. Экипаж наверняка не предполагает, что в такую погоду истребители решатся летать над морем.

«Какая все-таки махина! С такими еще не доводилось встречаться», – мелькнула в голове мысль.

Он хорошо знал их по описаниям: машины с малой скоростью, без брони, защитные пулеметы только сверху и по сторонам. Подходи сзади, снизу, и ты недосягаем. А гореть они должны, как бензиновые бочки.

Саша подошел поближе. Видно, как из моторов выплескивались блеклые струйки пламени, подсвечивая большие толстые крылья с зловещими черными крестами. При виде фашистских опознавательных знаков внутри пробежал холодок и все тело напряглось, словно изготовилось к удару.

Пора! Саша нажал гашетку, но пушка и крупнокалиберный пулемет молчали. «Черт меня дернул лететь на машине Исаева», – ругнулся про себя Покрышкин, еще раз пожалев, что на его верной «кобрятке» отказала рация.

Он вновь прицелился, нажал гашетки пулеметов на крыльях и выпустил длинную очередь. Из крыла «юнкерса» показался огромный, черно-красный язык и, словно испугавшись, тут же исчез. Транспортник совсем опустился к воде, но после второй очереди наконец загорелся и плюхнулся в море. Раздался взрыв, по воде стало расплываться пламя. Все, один готов! Начало положено.

Воодушевленные, они вновь приступили к поискам и уже через несколько минут встретили другой «юнкерс». Не успел Покрышкин решить, как его лучше атаковать, как вдали показалась целая группа самолетов. Заниматься ими было не с руки, кончалось горючее. Саша решил, что для первого случая достаточно будет и двух, а с остальными придется отложить до следующего раза.

Второй «юнкерс» свалился в воду после первой атаки. Домой они вернулись в хорошем настроении, сразу же отдали пленку на обработку. Когда ее проявили, все летчики с любопытством стали разглядывать кадры, запечатлевшие горящий «юнкерс» и его падение в воду.

– Саша, дай бачки. Хочу тоже слетать, – загорелся стоявший тут же Речкалов.

– А твои где?

– Ну вот, запел старую песню, – обиделся Григорий. – Сам же знаешь, что оставил их в Поповической.

– Тогда ты спой новую, ту, что ты пел в землянке…

– Злая у тебя память, Саша!

– Не злая, а строгая! Я предупреждал тебя, что бачки нам понадобятся…

Речкалов совсем расстроился. Саша, обняв его за плечи, сказал:

– Подожди немного. Вот слетаю еще несколько раз, уточню маршруты, тогда полетишь и ты, и другие.

Григорий хотел что-то сказать, но тут подбежал техник.

– Товарищ командир! Привезли сапоги и уже начали их кому попало раздавать!

– Как так?

– Говорят, что из штаба дивизии приказали в первую очередь выдавать сапоги связистам, писарям и машинисткам.

Все сорвались и, перегоняя друг друга, понеслись на склад. Когда подбежал Покрышкин, новенькие «кирзачи» уже пошли по рукам штабистов.

– Отставить! – скомандовал майор. – Погрузить все сапоги обратно на машину! В первую очередь новые сапоги получат те, кто месит грязь на аэродроме. В помещении можно посидеть и в старых. Начальник штаба, проследите! – Он повернулся, кивнул стоящему тут же Голубеву, и они пошли к самолетам. Через полчаса летчики были над морем. На этот раз ситуация повторилась, и они вновь уничтожили «юнкерс», причем на том же месте. Сомнений не было – действительно, ими была найдена трасса постоянного курсирования немецких самолетов. Теперь нужно найти у моря подходящую площадку, посадить на нее звено истребителей, и они начнут «щелкать» «юнкерсов», как орехи.

Едва они приземлились, как Чувашкин сообщил:

– Товарищ майор, вас комдив просил срочно позвонить. Говорят, больно грозен…

Покрышкин заторопился на КП.

– Товарищ командир, Покрышкин докладывает. Спрашивал меня?

– Ты почему без моего разрешения вылетел? – загремел в трубку Дзусов.

– Так воевать вроде никому не запрещено, товарищ комдив.

– А тебе вот я запрещаю летать на море!

– Как так?

– А вот так. Другим можно, а тебе нельзя!

– Товарищ комдив, там, над морем, немецкие самолеты целыми стаями ходят…

– Все равно. Одна пуля попадет и… У нас дважды Героев немного. Вон Борис Сафонов так и погиб…

– Она везде может быть, эта пуля…

– Отставить возражения! Командующий армией тебе запретил, понял?.. Да, вот еще что: мне тут доложили – партизанишь, орел?!

Покрышкин сразу догадался, что он имеет в виду, но схитрил:

– Не понял, товарищ комдив.

– Не понял… Ты все хорошо понял! Почему наши команды отменяешь?

– Я же просил у командующего для полка, товарищ комдив. Ребята разутыми по аэродрому ходят, а сапоги начали распределять среди штабистов.

– Вон оно что! Ну, тогда правильно сделал. Завтра быть у меня к десяти часам!

– Есть быть к десяти часам. – Подумав о запрете комдива летать над морем, Покрышкин решил, что Дзусов просто перестраховывается. Он не знал, что комдив только что получил от командарма Хрюкина указание подготовить представление на присвоение Покрышкину третьей звезды Героя, что робкие возражения Дзусова о том, что такого в Советской Армии еще не было, что наверху их могут неправильно понять, было решительно отвергнуто заявлением о том, что он, Хрюкин, уже обо всем договорился с командующим фронтом Толбухиным и членом военного совета фронта, а если понадобится, то и самому товарищу Сталину может позвонить. Командарм был очень доволен организаторскими способностями Покрышкина как командира полка и его опыт прикрытия наших войск при форсировании Сиваша предложил использовать во всех авиационных частях.