Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

– Выходит так, товарищ генерал.

– Поздравляю, только почему же на время отдыха. Давай переведем ее в БАО твоего полка на постоянную службу.

– Было бы здорово…

– Хорошо, – сказал генерал. – Дам тебе свой самолет. Путь-то немаленький. Еще заморозишь свою любовь. Самолет будет первого января. С генералом Судец переговорю о ее переводе. Так что счастья тебе и удачи!

Он энергично пожал Покрышкину руку.

– Спасибо, Тимофей Тимофеевич! – совсем не по-уставному поблагодарил растроганный Покрышкин и вышел.

Хрюкин с улыбкой глядел ему вслед. «Не знает Саша, какой сюрприз его ожидает», – подумал генерал и подошел к своему рабочему столу. Открыл одну из папок и стал перечитывать: «…После присвоения звания «дважды Героя Советского Союза» тов. Покрышкин, участвуя в боях за освобождение Донбасса, Мариуполя, Мелитополя и в боях за Крым, проявил новые образцы героизма, отваги и мужества при выполнении боевых заданий командования…»

«Написано все правильно, может, несколько подробно, но так лучше. Ничего менять не надо», – решил Хрюкин и, взяв ручку, приписал свое заключение: «Храбрый из храбрых. Вожак, лучший советский ас. За лично сбитые 53 самолета противника в бою достоин присвоения высшей правительственной награды – трижды Герой Советского Союза. Командующий 8-й воздушной армией генерал-лейтенант Хрюкин. 24 декабря 1943 года».

Подписав постановление, решил: «Завтра же подпишу у командующего фронтом и у члена военного совета. Потом позвоню маршалу».

Счастливый от столь внимательного отношения к себе, Покрышкин поспешил на аэродром для подготовки к вылету на «По-2» в Чаплинку, где базировался полк Героя Советского Союза Морозова.

Встретились они очень тепло. Сослуживцы по одной дивизии, они вместе встретили войну в Молдавии. До войны Саше, а также летчикам Морозову и Колесникову больше всего доставалось от комдива генерала Осипенко.

А когда началась война, сразу выяснилось, кто чего стоит. Анатолий Морозов отличился уже в первый день войны: один немецкий самолет сбил над Кишиневом, другой таранил, но сам благополучно приземлился на парашюте. Покрышкин сбил «мессершмитт» на второй день войны, Колесников тоже себя хорошо проявил.

В полку Морозова собрались опытные истребители, в большинстве своем участники боев за Сталинград. Однако у эскадрильи Алелюхина, выдвинутой к морю для «свободной охоты», дела не ладились. Теперь ее меняла эскадрилья Лаврененко, известного своей храбростью летчика, летавшая тоже на «аэрокобрах». Ей и предстояло передать опыт.

Вечером они с Морозовым ужинали в столовой. Подняли по стопке за встречу, помянули погибших однополчан, вспомнили довоенные встречи в ресторане Кишинева. Из летчиков, начинавших войну в Молдавии, в живых в полку осталось очень мало. Большинство погибло в боях под Сталинградом.

– У вас служил тогда седой такой лейтенант. Где он теперь? – поинтересовался Покрышкин.

– Да, был такой. Тоже на Волге погиб, – ответил Морозов.

– Жалко парня. Умный и храбрый был летчик.

Буквально за несколько дней до начала войны Покрышкин беседовал с этим лейтенантом, и тот, ссылаясь на свой печальный опыт во время финской войны, советовал молодому пилоту критически воспринимать действительность и больше думать головой, прежде чем действовать.

На следующий день Морозов собрал весь личный состав полка, и Покрышкин поделился с ними своим опытом «свободной охоты». А к вечеру Саша возвратился в Аскания-Нова, где на пустынном аэродроме его дожидалась «сотка» да верный Гриша Чувашкин. Солдаты из БАО грузили оставшееся имущество.

Уже темнело, когда Покрышкин поднялся в воздух. По небу ползли низкие зимние облака. Земля местами покрылась снегом. Проложив курс, Саша летел по компасу, и штурманские навыки его не подвели. Черниговку, село, растянувшееся на добрый десяток километров вдоль балки, он нашел безошибочно.

Степное село. Тихо кругом, слышны детские голоса. Мирная жизнь, и не верилось, что еще вчера летчики вылетали на боевые задания.

Полк приводил себя в порядок, обустраивался. Уже подъехали машины с имуществом, подобрали помещение для столовой, все готовились к встрече Нового года. Последний день сорок третьего уходил в историю.

Покрышкин разместился в центре села, рядом со старенькой, ветхой церковью. Новый год по традиции встречали у него на квартире, но на этот раз веселья что-то не получалось. Встреча больше напоминала прощальный ужин: замполит Погребной уезжал в Москву на учебу, четверо летчиков во главе с Клубовым летели в Баку за новыми самолетами, Покрышкин – за своей Марией в Днепропетровск.

После двенадцати часов ночи все вышли во двор. Было тихо, чистое небо было усыпано яркими звездами, в окнах сельских хат светились тусклые огоньки, слышались песни. Вполне мирная жизнь. Несколько месяцев для отдыха, о чем еще можно мечтать на войне?

На следующий день прибыл «По-2» командующего, в него загрузили меховой комбинезон для непривычного к полетам пассажира, высказали на дорогу массу пожеланий, и Саша взлетел.

Через пару часов он уже был в селе, очень напоминающем Черниговку, быстро разыскал санчасть, аптеку, открыл дверь и вот она, его Мария.

– Откуда ты, Саша? – спросила она первое, что ей пришло в голову.

– С неба, вестимо, – улыбаясь, ответил Александр.

Тут она бросилась ему на грудь. Он даже растерялся от этой непривычной для себя ситуации.

– Что с тобой, Мария? Ну успокойся, – приговаривал он, нежно целуя ее в голову.

Появилась Тая. Увидев плачущую подругу, она тоже принялась ее успокаивать. Тут-то и выяснилась причина слез его любимой.

Оказывается, с осени к Машеньке стал приставать штурман одного из истребительных полков, базирующихся рядом с селом. Получив «поворот от ворот», узнав, что Мария является женой Покрышкина, этот несостоявшийся кавалер стал распускать сплетни, порочашие Александра. Поведение девушки задело самолюбие штурмана и, желая хоть как-то себя утешить, он стал рассказывать в санчасти якобы услышанную им по рации новость. Будто бы Покрышкин и братья Глинки сбросили на немецкий аэродром вымпел с вызовом немцев на бой, и что всех троих немцы убили.

Трудности военного быта, постоянные неурядицы, частые бомбардировки настолько измотали нервы Марии, что, услышав бредни этого штурмана, она неожиданно почувствовала себя плохо и слегла. Оправилась она только к вечеру следующего дня.

Саша решил тут же разобраться со штурманом, и девушкам стоило немалого труда его удержать и вообще отговорить от этой затеи. На следующее утро «кавалер» сам прибежал с извинениями, но Покрышкин уже остыл и объясняться с ним не стал.