Виктор Розов - Удивление перед жизнью. Воспоминания

И вдруг… дверь в нашу большую гримуборную распахивается и в комнату влетает эффектнейшая женщина – с пушистой копной волос цвета новорожденного цыпленка, в развевающемся крепдешиновом белом с синими цветами платье (у большинства людей такие наряды уже давно были обменены в деревнях на картошку), элегантных сверкающих туфлях – и громко объявляет:

– Здравствуйте! Я Наталья Сац.

Если кто-либо из читателей, очень далеких от театральной жизни, не слыхал этого имени, что почти невозможно, откройте любую советскую энциклопедию – общую, театральную, литературную, педагогическую, – и вы непременно найдете это имя, следующее после имени Ильи Саца, ее отца, автора музыки к спектаклю «Синяя птица» etc, etc. О Наталье Ильиничне, если она вас заинтересует, вы без труда достанете целые тома книг, написанных о ней и ею самой. И я, конечно, с детских лет знал это имя. Знал, что Сац возглавляет в Москве Детский театр, что она является его создательницей на самой заре Советского государства, когда и ей-то самой было всего пятнадцать лет. Знал, что ее работу ценил Луначарский. Популярность ее была столь велика, что даже кондитерские фабрики выпускали специальные коробки конфет, продававшиеся в буфете Детского театра, и на дне каждой коробочки находилась красная бумажка с отпечатанной фразой: «Не забудь поблагодарить тетю Наташу». Слава ее гремела всеми трубами. Это именно она, Наталья Сац, получила для своего Детского театра одно из лучших театральных зданий столицы, стоявшее бок о бок с Большим театром и против Малого, после того как был закрыт находившийся там 2-й Художественный театр. И ныне это дорогое для меня здание принадлежит Центральному детскому театру, в котором я начал свою счастливую судьбу драматурга в 1949 году.

Все-все-все в жизни складывается чудесным и даже фантастическим образом!

Я также знал, что было время, когда феерический полет жизни Натальи Сац резко и драматично оборвался.

Наталья Сац

(В своей книге «Новеллы моей жизни» Наталья Ильинична довольно обстоятельно пишет обо всем и даже упоминает нашу встречу в Переборах.) И вдруг сейчас это видение, эта роскошная женщина! Это почти повелительное и гордое: «Здравствуйте! Я Наталья Сац!» Согласитесь, было чему удивиться.

– Кто писал эти скетчи? Ставил и режиссировал программу? – спросила Наталья Ильинична, обводя всех нас по очереди, можно сказать, вельможным взглядом.

Я объявился, признался.

– Я вас приглашаю ко мне работать. Извещу, где это будет и когда. Дайте мне ваш адрес. Впрочем, где вы остановились?

– В Рыбинске. В гостинице, – успел пискнуть я.

– Завтра я буду у вас в номере, и мы договоримся.

По-правильному я должен был бы написать эту речь без всяких знаков препинания. Их не было, был поток непрерывающихся слов, даже не слов – звуков. Обращаясь ко всем, Сац бросила безапелляционно:

– Вы мне все нравитесь.

И исчезла.

На протяжении многих лет жизни я часто встречался с Натальей Сац и никогда не мог не изумляться ее натуре. Иногда я восхищался ею, нередко негодовал, но что меня всегда поражало – ее вулканическая энергия. Я никогда не видел Наталью Ильиничну вялой, унылой, даже меланхоличной, а уж тем более на что-либо жалующейся. Вечно она что-то создавала. Ее организационный талант феноменален, а искусство привлекать на свою сторону всех поистине было фантастичным. Я сам видел, как она в период создания Театра для детей и юношества в Алма-Ате дружески и как бы наивно обнимала первого секретаря ЦК КП Казахстана Шаяхметова, целовала и называла «дорогим и замечательным Шаяхметиком». И важный, величественный Шаяхметов только жмурился.

Нет, нет, в Наталье Ильиничне было что-то от… таинственной ворожбы. Я знал немало людей, которые недолюбливали Наталью Сац. И я частенько на нее сердился. Но, согласитесь, основать первый в мире детский театр в Москве, создать Театр для детей и юношества Казахстана и уже в почтенном возрасте осуществить идею Музыкального театра в Москве и, в довершение чуда, построить для него великолепное здание на Ленинских горах – «вы, нынешние, ну-тка!»

…На следующий день после концерта в клубе, рано утром, когда я только еще приводил себя в порядок, раздался стук в дверь.

– Кто там?

– Наталья Сац.

Я открыл дверь и извинился за свой неухоженный вид, за беспорядок. Ничего этого Наталья Ильинична и не видела, ее интересовало дело.

Вернувшись в самом конце 1943 года в Москву (к тому времени я уже забросил костыли и обходился одной палочкой, которую однажды забыл в магазине и тут же решил: раз забыл, значит, долой и палочку!), я устроился работать в театр, который, по-моему, и названия не имел и располагался в клубе «Красный луч», в здании, примыкающем к МОГЭСу.

Об этом театре у меня в памяти остались два ярких воспоминания.

Одно – весьма забавное и милое. В первый же день пребывания в этом театре после репетиции я, еще ни с кем не познакомившийся, одиноко побрел домой. Но в клубном же дворе меня догнал совсем юный актер этого театра и спросил:

– Вам в какую сторону?

– К метро «Новокузнецкая».

– Мне тоже, – отозвался молодой человек.

И мы пошли в метро.

Юноша показался мне интеллигентным, деликатным, в чем-то даже старомодным. Подобные ему, вероятно, существовали в пушкинские времена. Болтая о том о сем, мы спустились в метро и доехали до «Площади Революции».

– Мне пересадка, – сказал я.

– И мне, – отозвался юноша.

Мы перешли к платформам «Охотного ряда». Я протянул спутнику руку и сказал:

– Мне в сторону «Парка культуры».

– Мне тоже, – удивленно произнес Виталий – так звали моего нового знакомого и коллегу.

Мы сели в вагон, и, подъезжая к «Дворцу Советов», я вновь протянул свою ладонь, сказав:

– Мне здесь выходить, до свидания.

– Мне тоже, – опять аукнулся, уже улыбаясь, спутник.

Мы вышли из метро. Я сказал:

– Мне на Метростроевскую улицу.

– И мне, – отозвался Виталий.

Дойдя до Зачатьевского переулка, я пояснил, что живу здесь, во дворе монастыря.

– Я тоже! – уже почти закричал Виталий.

И что же выяснилось? Мы давным-давно – я с 1935 года, а Виталий с рождения – живем во дворе Зачатьевского монастыря бок о бок, и Виталий с детства дружит с моей кузиной Марьей Красавицкой. Надо же быть такому совпадению! Я должен сказать, мы подружились с Виталием Блоком в тот же день и, видимо, навсегда. Теперь дружим семьями, и на днях он заходил проведать меня здесь, в больнице, где я пишу эту главу, слегка оправившись после тяжелой операции.

И второй случай, я бы сказал, психологический.