Мишель Фитусси - Елена Рубинштейн. Женщина, сотворившая красоту

Тюбик губной помады служил для Мадам пропуском в любую гостиницу, в любой ресторан. Других объяснений не требовалось. Престиж косметики преодолевал границы, ликвидировал все препятствия. У Елены был и еще один козырь в рукаве: князь некогда научил ее говорить несколько фраз по-русски. Это очень ей пригодилось. Каждое утро она приезжала к открытию выставки и самолично рекламировала продукцию фирмы как в дни своей юности в Австралии, а когда приходило время подняться на трибуну и заседать вместе с официальными лицами, Мала сменяла ее.

Чиновники не одобряли активности Мадам, зато простые люди валом валили в павильон Рубинштейн. Он не пустовал ни минуты. Все советские женщины, молодые и старые, красивые и не очень, стосковались по косметике за годы «железного занавеса», нуждались в помощи и совете, жадно расхватывали образцы помады и духов. Мадам им вполне сочувствовала и трудилась не щадя сил.

Несмотря на столь плотный график в Москве, она вернулась в Нью-Йорк бодрая духом и телом. Патрик, еле живой от усталости, спросил у нее с завистью и досадой:

— Куда вы все время спешите? За чем гонитесь? Неужели это так необходимо для процветания фирмы?

— Это необходимо мне! Я и есть моя фирма. К тому же, — тут Мадам подавила вздох, — иначе мне не выжить.

а, она постоянно боролась за жизнь.

Два раза в год прилетала из Америки в Европу вместе с врачом, медсестрой и Патриком, без которого не могла обойтись. В Париже не пропустила ни одного из зимних и летних показов новых коллекций ведущих модельеров. Ее интерес к моде не ослабевал. В январе 1962 года в салоне на улице Спонтини Мадам приветствовала дебют Ива Сен-Лорана, как некогда поощряла и поддерживала Шанель, Пуаре, Баленсиагу, Диора, Скьяпарелли и многих других. У Сен-Лорана она сразу купила строгий костюм из чесучи, муслиновое платье, вышитую блузу и длинное пальто, которое потом обменяла на вечерний наряд.

В архиве Дома моды бережно хранятся записи всех заказов со дня его открытия; там зафиксировано, что Мадам — одна из самых первых покупательниц. Друг и компаньон Сен-Лорана Пьер Берже утверждает, будто в день первого показа манекенщицы пользовались косметикой фирмы Рубинштейн. Мадам даже собиралась выпускать духи совместно с молодым модельером, но договор так и не был подписан: сотрудники Елены воспротивились. Пьер Берже не припомнит почему.

Он встречал Мадам у Мари-Луизы Буске за несколько лет до открытия Дома моды и поныне восхищается ею: «Ни у кого не замечал такого умного, проницательного взгляда. Какая осанка, какие изысканные манеры! Она была истинной леди. Ее богатство не бросалось в глаза, превыше всего она ценила искусство».

Патрик исправно сообщал журналистам обо всех перемещениях Мадам. Куда бы она ни пришла — на вернисаж, модный показ, коктейль, премьеру, — везде к ней тянулись микрофоны и объективы камер. На пороге девяностолетия к Елене пришло всеобщее признание, необходимое ей как воздух.

В начале 60-х второй этаж особняка на набережной Бетюн снял Жорж Помпиду. Окончив Высшую нормальную школу, он многие годы был референтом по вопросам образования в Государственном совете и генеральным директором банка Ротшильдов, пока де Голль не предложил ему возглавить совет министров. В апреле 1962 года президент Республики уполномочил его сформировать новое правительство. Многие в его окружении давно уже предсказывали, что он достигнет самых больших высот.

Помпиду и его семья оказались образцовыми жильцами: вежливыми, аккуратными, тихими. Мадам даже показалось, что они чересчур ответственны и серьезны. Из малой гостиной на своей половине она могла за ними подсматривать, чем и занималась с ребяческим удовольствием. Особенно Елена гордилась тем, что Жорж Помпиду остался жить в ее доме после того, как его назначили премьер-министром.

Каждое утро без десяти минут девять к дому подъезжал правительственный кортеж. Жорж Помпиду отправлялся в Матиньон, свою официальную резиденцию. Полиция и мотоциклисты сопровождали его до самого дворца. Мадам нарочно вызывала такси к этому же времени, чтобы пристроиться в хвосте кортежа и не останавливаться у светофоров. Так она оказывалась гораздо раньше в салоне на улице Фобур-Сент-Оноре и меньше платила по счетчику.

Если борешься за выживание, нужно строить планы на будущее. Мадам, как всегда, вдохновило обустройство новой необычной квартиры. Такую удалось разыскать в Лондоне, в районе Найтсбридж, в трехэтажном доме эдвардианской эпохи. Знакомые архитекторы пытались отговорить ее от невыгодной покупки, однако Елена неизменно поступала по-своему, не прислушиваясь ни к чьим советам.

Тогда самым модным дизайнером по интерьерам стал Дэвид Хикс, весьма многообещающий молодой человек лет тридцати. Мадам познакомилась с ним на приеме у Флер Коулис и сразу же угадала в нем необыкновенный талант. Помимо природной одаренности у Дэвида были другие козыри: он окончил лондонскую школу искусств и женился на родственнице принца Филиппа Памеле Маунтбаттен. Елена охотно поручила ему оформление своего дома, но вначале преподала небольшой урок смирения перед сильными мира сего. Пусть знает свое место и чувствует благодарность.

Она пригласила его в самый разгар ремонта: рабочие с треском ломали ненужные перегородки. Спрятавшись подальше от шума и пыли в дальний угол будущей гостиной, они сели на какой-то ящик. Дэвид подробно расспросил Мадам о ее пожеланиях. В частности, хотел узнать, какого цвета сделать стены. Тогда она подозвала секретаря и попросила принести ей ножницы. Бестрепетно отхватила край своего пурпурного шелкового платья от Баленсиаги и протянула лоскут онемевшему от удивления дизайнеру:

— Вот такого!

В результате стены обтянули пурпурным твидом именно того оттенка, о каком мечтала Елена. Квартира оказалась небольшой — всего три спальни, смежные гостиная и столовая, кухня, — зато необычайно уютной. Ее обставили викторианской мебелью. Украсили всем, что Мадам любила: скульптурами Надельмана, африканскими идолами, полотнами Пикассо, Шагала, Атлана [24] Жан-Мишель Атлан (1913–1960) — французский художник, философ. . В спальне Мадам висел небольшой портрет ее друга, модельера Поля Пуаре, кисти Роже де ла Френе.

Журналисты хором пели дифирамбы дизайнеру, ведь он, по своему обыкновению, изгнал чрезмерную безвкусную пышность, заботясь об изысканности и строгости стиля даже в мелочах. Мадам тоже была довольна. Ей понравилось все, кроме кухни, слишком тесной на ее взгляд.

Из-за вечной занятости Елена редко бывала в своей новой лондонской квартире. Но все равно привязалась к ней. С удовольствием сидела на балконе, уставленном цветами, и глядела на Гайд-парк. На закате мирно отдыхала в глубоком кресле, вспоминала о прошлом, размышляла о будущем.