Игорь Оболенский - Мемуары наших грузин. Нани, Буба, Софико

Мы много гастролировали за границей. Я, пожалуй, и не знала, как на самом деле живет наш народ. Думала, что хорошо.

Проблема была в том, что даже если у людей были деньги, заработанные честным путем, они все равно ничего не могли купить. Что-то достать можно было только у спекулянтов. Я, правда, никогда у них ничего не покупала. Их и не знала. Да и денег никогда столько не было.

А потом, если надо, я могла что-то купить за границей, я же часто ездила. А в Грузии разве что материал покупала и из него шила. Даже туфли! У меня потом все спрашивали: где вы такие туфли купили? Я отвечала — сшила в Тбилиси. У нас раньше не грузины шили, а армяне. Они были очень талантливы в этом, рука у них хорошая.

У меня никогда не было зацикленности на одежде. Хотя я неплохо одевалась.

Я знаете, что в себе выработала? Ходила за границей по магазинам и все покупала глазами. Все витрины были мои, я была удовлетворена. И спокойно жила благодаря этому.

У меня внучка Наталья такая же. Она как-то ходила с моей подругой в Москве по магазинам. И когда ей что-то нравилось, спрашивала: «Я понимаю, что это дорого. Но ты мне купишь?» И если ей отвечали «да», она была счастлива. Большего ей было и не нужно.

И сегодня я не помню, чтобы я звонила домой откуда-то и мне говорили: «Купи это и это». Такого у меня в доме нет. Ни внуки, ни Наталья, ни моя Эка ничего не просят. Я сама знаю, что им купить.

Я себя за границей стала уверенно чувствовать только после того, как разрушился СССР. Хотя когда мы ездили с «Орэро», с нами уже из органов никого не посылали. Так мы хорошо себя зарекомендовали.

Другие же гастролеры возили с собой технику, водку с икрой, чтобы продать за границей и получить хоть какие-то деньги. Суточные же выдавали мизерные, ничего купить было нельзя.

А мы ничего такого не делали. Бог же знает, что правду говорю.

Я чистый человек. Даже сейчас, когда знаю, что бояться нечего, испытываю дискомфорт, когда прохожу контроль. А раньше тем более дрожала.

При том, что никогда бы не позволила себе ради лишней тряпки трястись. И привыкла к этому.

Вообще ко всему надо относиться спокойно и не сходить с ума.

Я знаете, что один раз сделала? Знакомый режиссер в Америке дал мне почитать книгу Солженицына «Бодался теленок с дубом». Тогда этот писатель считался в Советском Союзе запрещенным. А я так увлеклась книгой, что, не успев ее дочитать во время гастролей, положила в чемодан, и так привезла домой. Все обошлось, никто и не заметил.

Человек себе самый лучший судья. Хотя иногда он может быть и необъективен. А кто-то и вовсе влюблен в себя. Для меня это самое страшное.

Я к себе придираюсь, это есть. Но когда концерт закончен и публика довольна, то довольна и я. Просто принимаю это.

Один раз пели с Еленой Образцовой в консерватории в Тбилиси русские романсы. Без всяких придирок могу сказать — было хорошо.

Другой раз такое чувство возникло после концерта в Доме художника в Москве.

А как-то раз спела просто ужасно. А меня после концерта хвалили, как никогда. Я разозлилась на себя, а меня хвалят. Так обидно, что люди не все понимают.

То, что у меня есть народная популярность, я почувствовала только на старости лет. Я ведь не уходила со сцены, все время выступала. И лет десять тому назад поняла, что меня любят.

В Грузии люди более гордые, не так открыто выявляют свое отношение. В России это больше проявляется. Иногда у меня даже слезы на глазах появляются от такой любви.

Мама мою популярность воспринимала хорошо. Очень гордилась, конечно. До сих пор удивляюсь, как она могла спокойно приходить на мои сольные концерты. Перед первым попросила: «Приготовь мне хорошие места — я и Кето придем».

Она приходила и спокойно сидела. А я у Эки ни на одном концерте не была. Боюсь услышать что-то, что мне не понравится или не то движение увидеть. Слишком нервничаю.

У меня есть одна очень плохая черта — сижу, могу ничего не делать. Но обязательно должна сесть за рояль. Это моя потребность. Не могу без этого.

Но знаете, как трудно так о себе говорить? Получается, что все время себя хвалю! По мне, лучше рассказывать о своих недостатках!

Когда Тенгиз Абуладзе, наш великий кинорежиссер, предложил мне эпизод в своем фильме «Ожерелье для любимой», я была счастлива. Понимала же, какой это художник.

Я играла роль мамаши-фурии, которая третирует своего сына. Такая смешная роль получилась. Я и сегодня, когда вспоминаю о некоторых съемочных днях, не могу удержаться от смеха.

Мне говорили, что у меня есть способности драматической актрисы. Правда, ролей в кино больше никогда не предлагали. А мне было бы, конечно, интересно. Не красоту, которой нет, изображать. А какую-нибудь гротескную роль сыграть.

Пару лет назад исполнила небольшую роль в фильме «Любовь с акцентом» у молодого режиссера Резо Гигинеишвили. Вместе с Бубой Кикабидзе сыграли семейную пару, которая отмечает 50-летний юбилей своей свадьбы. Я потом шутила, что хоть на экране стала, наконец, женой Бубы. Так ведь весь Советский Союз считал, что мы муж и жена.

Кстати, обычно меня озвучивала Софико Чиаурели. Так было в фильме Абуладзе. И она очень точно меня почувствовала.

Зато потом, когда снимали «Мелодии Верийского квартала», за нее пела я. Мы вместе приходили в студию, Софико стояла рядом и смотрела, как я пою. И потом в кадре делала те же движения.

Я, между прочим, довольна этой работой. Особенно тем, как пою в тот момент, когда героиня Софико входит в камеру. По-моему, все достойно получилось.

Вообще с Софико Чиаурели меня связывала какая-то творческая близость. У нее были, конечно, люди ближе, чем я.

Родители наши не общались. Несмотря на то, что мой папа хорошо знал Верико. Я к ним, бывало, приходила на Пикрис-гору и Верико говорила: «Папа твой хороший человек».

Когда первый раз к ним попала, подумала: «Боже, где я нахожусь?!» Это же было легендарное место — дом Миши и Верико!

Тогда Софико была уже вместе с Георгием. Я с самого детства была влюблена в нее. Она мне была очень интересна — как личность.

Еще в восьмом классе мы наблюдали, как она ходит в кино. Она шла вместе с подругами — и мы все за ней. Она была лидером.

А учились мы в разных школах. Я — в первой, а она — в пятой. Первая женская гимназия была очень популярной, славилась красавицами. Еще в шестой учились красивые девочки, и всегда было между ними какое-то соревнование.

Софико мне нравилась. Да все были в нее влюблены. Черты лица у нее всегда были правильными, а потом она стала совершенной красавицей. Когда вышла замуж за Георгия, мы были счастливы, потому что появилась возможность к ней приблизиться. И мы подружились.

Сама Софико абсолютно не была влюблена в себя. Она была такая простая! Смеялась, когда ее называли звездой. И не хотела, чтобы открывали ее звезду перед театром. Я, кстати, этого тоже стеснялась.