Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Когда безоблачный день уступает пасмурному вечеру, Берни Мэдофф и Стенли Чейз встречаются в уютно освещенном ресторане на девятом этаже престижного универмага Barneys – просто ужин двух старых друзей.

Для Амита Виджаверджья день начинается плохо. Начинается он со звонка из отдела деривативов JPMorgan Chase, одного из всемирных банков, занятых структуризацией и продажей сложных деривативов. Звонят в порядке отслеживания показателей работы фонда Fairfield Sentry.

Виджаверджья выслушивает вопросы сотрудника банка – о чем же еще? – о Берни Мэдоффе. В последнее время из банка звонят чаще и настойчивее, и все, что сообщает Fairfield Greenwich о Мэдоффе, похоже, звучит неубедительно.

Затем банк предъявляет заявки на предстоящие погашения, и они приводят в оторопь руководство Fairfield Greenwich. Один из руководителей лондонского офиса Fairfield на минувшей неделе обменивался электронными письмами со своим коллегой из банка, но речь шла о почти обычном объеме погашений в несколько миллионов евро. А в сегодняшнем запросе обозначена сумма куда больше первоначально намеченной.

Внезапный рывок сумм на погашение, да еще эти придирчивые расспросы о Мэдоффе – что-то явно неладно. Что случилось?

Янко Делла Скьява, зять Уолтера Ноэла и один из основных агентов фондов Fairfield по продажам в Европе, пытается разобраться. Он звонит своим контактным лицам в JPMorgan Chase, но безуспешно.

JPMorgan Chase набирает обороты и требует от Fairfield Sentry 250 миллионов, по сути, все свои вложения. Он также забирает деньги из нескольких других управляемых Мэдоффом фондов, вовлеченных в его сделки с деривативами, включая фонд Herald. Понятно, что банк тревожит нечто большее, чем просто «риск контрагента».

Мориса Э. Мертенса, директора по инвестициям целевого фонда Нью-Йоркского университета, прибывшего со своим ассистентом, проводят в кабинет Дж. Эзры Меркина в черной гранитной башне на Парк-авеню, 450. Тридцатитрехэтажное здание занимают хедж-фонды, и роскошный офис Меркина на тридцать втором этаже считается в этом сообществе недвижимостью высшего класса.

Мертенс, много лет возглавлявший пенсионный фонд автомобильной компании Ford Motor, довольно рано отошел от дел, но в 1997 году университетский комитет по инвестициям призвал его на помощь. К тому времени университет уже инвестировал в фонд Меркина Ariel, купив первую долю в 20 млн долларов в январе 1994 года. С тех пор вложения (которыми, как считают в комитете, управляет Меркин) значительно возросли и составляют более чем 85 миллионов.

На сегодняшней рабочей встрече Меркин рекомендует университету инвестировать непосредственно в фонд, управляемый Берни Мэдоффом. Правда, Мэдофф занимается клирингом своих сделок сам, и его активы не поступают на кастодиальное хранение третьей стороне, зато он предлагает хороший стабильный доход – из года в год, говорит Меркин.

Мертенс и его ассистент и слушать дальше не хотят. В качестве корпоративного инвестора Нью-Йоркский университет не собирается вкладываться ни в какой «самоклирингуемый» фонд. Мертенс без обиняков отвечает Меркину, что инвестировать в Мэдоффа нецелесообразно.

Почему-то Меркин не говорит: «Но вы уже инвестировали в Берни Мэдоффа через фонд Ariel». Меркин вложил в Мэдоффа около трети активов Ariel, более трехсот миллионов. Всего же на счетах трех его хедж-фондов у Берни лежит, как полагает Меркин, около двух миллиардов долларов. И до того крепка вера Меркина, что уже в этом месяце он положил на свой счет у Мэдоффа еще десять миллионов.

Позже Мертенс скажет: разговор сам собой перешел на другие темы. Закончив обычные дела, сотрудники фонда Нью-Йоркского университета обмениваются рукопожатиями с Меркином и уходят.

Один из руководителей высшего звена лондонского JPMorgan Chase ставит дату и подпись под сенсационным докладом для Агентства по борьбе с организованной преступностью, одной из британских правоохранительных служб. В разделе, озаглавленном «Основания для подозрений», говорится о сделках со сложными деривативами, в которых задействованы три фонда – партнеры банка, инвестирующие в фирму Bernard L. Madoff Investment Securities.

Банк обеспокоен результатами деятельности Мэдоффа, «которые систематически и значительно превосходят результаты аналогичных фирм, год за годом, даже в существующих условиях рынка, – иными словами, они слишком хороши, чтобы это было правдой, хотя обратное и не доказано», – пишет банкир. В довершение всего Мэдофф отказывается хоть как-то объяснить, каким образом он достигает таких результатов. Поэтому банк уже послал уведомление о погашении инвестиций одному из фондов и готовится изъять деньги из двух других.

После отправки этого первого уведомления ответственный сотрудник банка побеседовал с одним менеджером женевского фонда, продававшего своим клиентам связанные с операциями Мэдоффа деривативы – из тех, что имели отношение к предстоящему погашению. В записанной на диктофон беседе, которая шла по-французски, швейцарский менеджер упоминает о «колумбийских деловых кругах, которые не одобрят» действий JPMorgan Chase, «и заявляет, что стоимость упомянутых фондов не должна упасть, а также едва ли не открыто угрожает безопасности штатных сотрудников банка», – сообщает банкир.

Впечатление от расшифровки этого телефонного разговора, опубликованной позже во французской печати, заставляет согласиться с мнением лондонского банкира, который, по его словам, никогда не заблуждался насчет рискованности сложных деривативов.

– Я понимаю, какой цены вы хотите, – говорит банкир, – но ее вы не получите…

– Вас известили, что цена будет ниже? – спрашивает человек из Женевы.

– Сейчас – да, – отвечает банкир.

Не желая отступать, человек из Женевы говорит чуть сбивчиво:

– Если до этого дойдет… мы же не хотим ссориться… я также настаиваю на втором пункте… понимаете, наши друзья в Колумбии могут наломать дров, если их при… если разозлятся, а мне кажется, что кое-кто пытается их расстроить.

Банкир опешил:

– Это угроза?..

В Женеве смеются, не дослушав вопрос.

– Нет, просто для вашего сведения. В Швейцарии, знаете, люди простые.

В тот же самый день, когда сотрудник JPMorgan Chase сообщает о подозрениях относительно Мэдоффа, из Дубая прибывает один встревоженный бизнесмен на встречу со своим личным банкиром. Подобные встречи сейчас происходят по всему земному шару, потому что каждый ищет убежища от свирепого шторма, разыгравшегося на финансовых рынках. Спасения нет нигде, даже в этом цветущем оазисе на берегу Персидского залива.

Успешный бизнесмен и четверо его партнеров с 2004 года инвестировали в фонд Fairfield Sentry. Он отлично помнит, как банкир рекомендовал ему в качестве альтернативы наличным деньгам хедж-фонд, в течение многих лет обеспечивающий небольшой, но верный и регулярный доход. Ну да, он помнит, какое впечатление произвели на него слова банкира о том, что по части постоянства фонд достиг статуса «легенды». Он был немало польщен тем, что, хотя Sentry считался закрытым для новых инвесторов, банк помог ему сделаться клиентом знаменитого фонда. Инвестиции, которые он с партнерами вложил в инвестиционные счета Sentry, предположительно выросли с тех пор до более чем 5,3 млн долларов.