Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Но сейчас бизнесмен хочет выйти из дела. Он приказывает своему банкиру погасить все акции Sentry, которые имеются у него и у его партнеров. Он берет с собой бланки бумаг для оформления заявки на погашение и на следующий день возвращает в банк готовые заявки, полагая, что им с партнерами вернут деньги к концу ноября.

Сегодня Америка идет на избирательные участки, чтобы решить, кто будет следующим Президентом Соединенных Штатов, сенатор Барак Обама или сенатор Джон Маккейн, а рынок ценных бумаг затевает по этому случаю лихую гонку – индекс S&P 500 взлетает более чем на 4 %, а индекс Доу-Джонса на 300 пунктов.

А еще сегодня день, когда Берни Мэдофф почти наверняка впервые задумывается, переживет ли он коллапс 2008 года – да и стоит ли.

Фрэнк Дипаскали на семнадцатом этаже узнает первым: фонд Fairfield Sentry прислал две заявки на погашение в следующем месяце на сногсшибательную сумму в 850 млн долларов. Таким образом, с сентября один только Fairfield Sentry вывел 1,25 млрд долларов, и это не считая миллионов, выведенных мелкими фондами Fairfield Greenwich.

Другие крупные хедж-фонды тоже забирают свои деньги. Но Sentry больше десяти лет был для Мэдоффа главным источником средств. И то, что он же сейчас главный источник забот, быть может, только справедливо.

День за днем он звонит в Палм-Бич, ласково упрашивая старого друга Карла Шапиро поскорее внести 250 млн долларов на свой клиентский счет у Мэдоффа. Деньги идут, отвечает Шапиро. Так и есть. Когда они поступят, на банковском счете Мэдоффа снова заплещется обмелевший денежный пруд.

Может, ему просто нужно достаточно наличных, чтобы выстроить мост между днем сегодняшним и завтрашним, когда Уолл-стрит наконец успокоится и деньги послушно потекут в финансовую пирамиду.

Конечно, любой реалист понимает, что денег Шапиро слишком мало и пришли они слишком поздно. Но этот любой реалист – не Берни Мэдофф. Даже теперь Мэдофф верит, что сумеет упредить катастрофу. Встречи с ним по-прежнему ищут перспективные клиенты. Можно поднажать на Джеффри Пикауэра, чтобы тот добавил еще денег на счета, – вот у кого водятся доллары, миллиарды долларов. А может, и еще кто-то из верных клиентов тоже подбросит денег.

Так или иначе он сможет добыть денег, чтобы остаться на плаву, говорит он себе. Он не признает себя проигравшим или побежденным – разве что уставшим. Он так долго отбивал степ, жонглируя банковскими счетами, нашептывая утешительную ложь, завораживая всех ловкостью ног. Но теперь он нет-нет да и спросит себя: хочу ли я плясать и дальше, даже если смогу?

И ему все чаще хочется ответить: нет.

День благодарения, и со стороны манхэттенского Вест-Сайда, где проходит традиционный парад «Мейси», несутся веселые вопли, барабанная дробь и перебранка клаксонов. На Ист-Сайде, на Третьей авеню, тихо, в праздник закрыты почти все магазины и учреждения. Прибывшие в «Помаду» люди из Banco Santander видят, что газетный киоск в вестибюле заперт, а сотрудники охраны собрались у стойки секретаря. Их направляют к лифтам, и они поднимаются на девятнадцатый этаж безмолвного здания.

Из едущих в лифте самая важная персона – Родриго Эченике Гордильо, солидный мужчина слегка за пятьдесят, уже двадцать лет входящий в правление огромной испанской банковской компании. Эченике Гордильо прилетел из Мадрида только для этой встречи с Берни Мэдоффом. Он удивлен, что Мэдофф назначил ее на праздничный день, но Мэдофф сказал, что в другие дни он занят, а встреча важная.

По образованию Эченике Гордильо юрист, и здесь он по просьбе председателя правления холдинговой компании, владеющей Banco Santander. У банковского хедж-фондового подразделения Optimal в Мэдоффа инвестировано более трех миллиардов.

За прошедшие шесть лет аналитики Optimal по меньшей мере дважды указывали на недостатки финансового и аудиторского контроля Мэдоффа. Тем не менее команде экспертного отдела и руководству всякий раз удавалось убедить себя, что с Мэдоффом все в порядке, – ведь он столько лет управлял инвестициями, его контролировала Комиссия по ценным бумагам и биржам, у него стабильный и уважаемый брокерский бизнес, и, вообще, он один из старожилов Уолл-стрит с превосходной репутацией.

Но то было до гибели Bear Stearns, банкротства Lehman Brothers, операций по спасению Fannie Mae, Freddie Mac и AIG. Теперь другие времена. Риски нынче весят больше, чем прежде, а репутации – меньше.

Эченике Гордильо с коллегами выходят из облицованного камнем лифта. Мэдофф собственной персоной стоит перед стеклянной дверью, ведущей в офис руководства. На этаже нет больше никого, даже личного секретаря Мэдоффа. Мэдофф устраивается в кресле и после обмена любезностями Эченике Гордильо выкладывает свои вопросы.

К удивлению Гордильо, Мэдофф не пытается его успокоить, улестить или убедить. Когда всплывает тема изъятий, атмосфера становится напряженной, если не грозовой.

Потом в Мадриде пойдут противоречивые слухи о том, что было дальше. По одной версии, Мэдофф предупредил испанцев: заберете деньги сейчас – больше сюда не сунетесь. Двери Мэдоффа – на кону 77 млн долларов ежегодных комиссионных за управление активами, поступающие на счет хедж-фондового подразделения банка, – закроются для Santander навсегда. Нет сомнений, что Мэдофф не в первый раз и не только испанцам угрожал такими мерами.

Если сегодня и прозвучали угрозы, то впустую. Встреча завершилась быстро, и банкиры спускаются в лифте обратно в безмолвный вестибюль. Santander, вне всяких сомнений, заберет свои деньги со счетов Мэдоффа.

В какой-то момент Берни Мэдофф садится поговорить с Фрэнком Дипаскали и убеждается в том, что верному подручному ясна диспозиция. Банковский счет пирамиды в JPMorgan Chase, на котором всего полгода назад было больше 5,5 млрд долларов, съежился до нескольких сот миллионов, чего и близко не хватит на покрытие уже нависших над головой и маячащих на горизонте погашений.

А когда деньги на этом счету в банке закончатся, говорит Мэдофф Дипаскали, инвесторы останутся ни с чем. Он смертельно устал снова и снова наскребать где-то деньги. Все кончено.

Дипаскали давно понял, что Мэдофф проворачивает крупную аферу, да и как не понять? Он изготавливал подложные документы на бумаге и в компьютере, ловко камуфлируя махинации, так что ни одно из полудюжины расследований не вывело их на чистую воду. Он водил за нос регуляторов, бухгалтеров и клиентов по меньшей мере пятнадцать лет.

Позже он заявит, что лгал и себе, успокаивая себя нелепой верой в то, что у Берни есть «другие активы», океаны богатства, скрытые за чертой ограниченного кругозора Дипаскали, но достаточные для исполнения всех обещаний, отражаемых в банковских отчетах.