Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Так что его преступление начиналось как «воровство на доверии» – этот приятно звучащий термин криминологи применяют, когда один член тесно спаянного доверием сообщества злоупотребляет этим доверием, чтобы обворовать членов группы. Такое случается всюду, где члены сплоченной группы настолько верят друг другу, что способны слепо доверять любому нагромождению лжи. Пастор крадет у своих преданных прихожан. Отставной военный использует своих однополчан. Иммигрант с Гаити, из России, из Китая, с Кубы – да из любой страны – запускает руку в карман земляков, которые осели на новой родине.

С самого начала Мэдофф воспользовался доверием и уважением, которые он завоевал в тесно сплоченном еврейском сообществе. Его репутация в этих кругах на первых порах служила ему паспортом финансовой надежности в более широком мире. Свою репутацию он укрепил связями с другими пользующимися доверием членами группы, такими как Эзра Меркин и Стенли Чейз. Его некоммерческие инвесторы включали таких гигантов, как Американский еврейский конгресс, Фонд еврейского сообщества Лос-Анджелеса и женская благотворительная организация «Хадасса». Под конец он стягивал к себе деньги со всех уголков земного шара, но вырос этот урожай на его собственных еврейских корнях.

Так что его афера неизбежно вылилась в еврейский скандал в среде самих евреев. Раввины размышляли о его уроках, еврейский загородный клуб приглашал лекторов с докладами о нем, профессор Университета Ешива включил его в свой курс религиозной этики. Еврейские благотворительные организации и целевые фонды клялись впредь в своей инвестиционной практике быть менее доверчивыми и более придирчивыми. Одни инвесторы посыпали голову пеплом, другие рвали и метали при мысли о том, как дело Мэдоффа может сказаться на евреях, а третьи, мужественно приняв удар, смеялись сквозь слезы. Новостной сайт журнала Jewish Journal завел новый блог для обмена мнениями о том, как разворачивается дело Мэдоффа, и назвал его «Список Свиндлера» [5] .

Важнейшая загадка этих первых дней, которая на месяцы вперед определит реакцию общества, состояла в следующем: кто были жертвы Мэдоффа? Помимо нескольких достойных благотворительных и культурных учреждений, были ли они всего лишь горсткой кинозвезд, плутократов и хедж-фондов, каждый из которых скорбел о потере ста миллионов долларов? Или же это десятки тысяч обычных семей из среднего класса, которые лишились сотен тысяч долларов в пенсионных сбережениях?

К несчастью, второй сценарий оказался ближе к правде. На каждое громкое имя вроде Стивена Спилберга или Ларри Кинга приходилось множество стоматологов, мелких адвокатов, учителей-пенсионеров, водопроводчиков и владельцев мелких предприятий. Примерно на тысяче инвестиционных счетов Мэдоффа фиктивный остаток составлял менее 500 тыс. долларов. Но этого никто не знал – пока не знал.

Были электронные письма и звонки в СМИ от обычных людей вроде домохозяйки из Бруклина, или юриста по вопросам зонирования земель из Корал-Гейблс (Флорида), или работающего неполный день музейного куратора из Коннектикута – и все они объясняли, что они сами или их престарелые родственники жили за счет скромных сбережений, доверенных Мэдоффу кем-то из предыдущего поколения семьи. Теперь у некоторых не осталось ничего, кроме государственной пенсии. Вскоре появились сообщения о канувших в небытие пенсионных планах небольших медицинских бизнесов и местных отделений профсоюза строителей. И все же некоторые из жертв сами не желали объявляться, а кто-то помалкивал, послушавшись совета своего адвоката. Да и до них ли всем было, когда среди жертв оказались создатели киностудии DreamWorks и владельцы New York Mets?

Общество и СМИ не сразу поняли, что важнейший вопрос не в том, сколько вы потеряли, а в том, сколько у вас осталось. Многие знаменитости, если не большинство, потеряли десятки миллионов долларов, но все же у них осталось достаточно по любым разумным стандартам человеческого комфорта. Некоторые из неприметных жертв потеряли всего несколько тысяч, но у них не осталось ничего, за исключением машины, заложенного банку дома и наличных денег в кошельке.

Пожалуй, можно понять, отчего этот важнейший вопрос не всплывал так долго. Первая заповедь инвестирования гласит: «Не складывай все яйца в одну корзину». Трудно было представить, чтобы этим азбучным правилом пренебрегли столь многие и со столь катастрофическими последствиями, – даже распорядители доверительной собственности и пенсионные планы с фидуциарными обязательствами. Обычно крах законной брокерской фирмы среднего пошиба, наподобие фирмы Мэдоффа, не изничтожает все средства клиентов до последнего гроша. В пенсионном плане компании, на банковском счете или в фонде денежного рынка остается достаточно или на худой конец хоть что-то! Про хедж-фонды и говорить нечего – они предположительно обслуживали только состоятельных, бывалых людей, которые, по определению, слишком умны, чтобы рисковать всем состоянием, вкладываясь в один-единственный инвестиционный проект. В частности, по этой причине хедж-фонды на протяжении многих лет регулировались не слишком сурово.

Пожары, землетрясения и ураганы охотно признают форс-мажорными обстоятельствами, требующими чрезвычайных мер для облегчения человеческих страданий. Аферу Мэдоффа к таковым не отнесли. Вначале мало кто даже задавался вопросом: нет ли среди жертв таких, кто попросту уничтожен этим преступлением, жертв, которым требуется немедленная помощь, потому что им не к кому обратиться, – их родственники так внезапно тоже оказались обездоленными?

Поэтому в фокусе общественного внимания оказались блистательные имена богатейших из жертв, для которых убытки от деятельности Мэдоффа были не более чем конфузом. Преступление Мэдоффа, таким образом, оставило впечатление запоздалого возмездия богатым и алчным, тем, кто помог загнать страну в яму, где она и оказалась в 2008 году. Политики опасались вставать на защиту несчастных жертв, в которых всем мерещились одни лишь незадачливые управляющие хедж-фондами да приятели Мэдоффа по загородному клубу.

В день ареста Берни Мэдоффа, когда опытный юрист по делам о банкротствах Ирвинг Х. Пикард находился в своем манхэттенском офисе, в отделанном серым камнем небоскребе, возвышавшемся над Мэдисон-сквер-гарден, когда ему позвонил из Вашингтона главный юрист SIPC – Корпорации защиты инвесторов в ценные бумаги.

«Не согласитесь ли вы стать конкурсным управляющим Мэдоффа, если понадобится?» – спросил юрист.