Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Ясно, отчего выбрали именно Пикарда: с подачи SIPC он провел больше банкротных ликвидаций, чем любой другой юрист в стране. Он пообещал немедленно выяснить, нет ли у его юридической фирмы конфликта интересов, мешающего ему принять это назначение.

Это было совсем не ко времени. Шестидесятисемилетний Пикард уже одной ногой был за дверью своей юридической фирмы в Ньюарке (штат Нью-Джерси) с отделением на Манхэттене. Он всерьез рассматривал переход в расположенные в Рокфеллер-центре кабинеты Baker & Hostetler, крупной юридической фирмы из Кливленда, расширявшей свое представительство в Нью-Йорке. Его друг и бывший юридический партнер Дэвид Дж. Шиэн, которому тоже было за шестьдесят, уже работал в Baker & Hostetler и звал его туда. Но официально пока ничего не было решено, и два друга планировали обсудить дальнейшее в первые дни нового года.

Вскоре после того, как Пикард, закончив разговор с SIPC, повесил трубку, он сообразил, откуда ветер дует: его фирма долго представляла интересы сенатора от Нью-Джерси Фрэнка Лотенберга – дети сенатора и его семейный фонд были инвесторами, а теперь и жертвами Мэдоффа. Он обсудил потенциальный конфликт интересов со своими партнерами в Ньюарке и полагал, что вопрос улажен: фирма согласна не заниматься исками Лотенберга, чтобы Пикард мог беспрепятственно взяться за дело от имени SIPC.

Вечером, когда Пикард с женой, поужинав в ресторане на Западной Пятьдесят седьмой улице, шли на концерт Бостонского симфонического оркестра в Карнеги-холл, он получил СМС от юриста-партнера: мол, репортеры спрашивают о Лотенберге. Укрывшись от дождя, он перезвонил партнеру и напомнил о конфликте интересов, который создает дело SIPC.

В утренних газетах цитировалось заявление его партнера, сделанное от лица Лотенберга. Значит, Пикарду нужно было выбирать: либо нынешняя юридическая фирма, от которой он отдалялся все больше, либо дело Мэдоффа. Шиэн, с которым SIPC консультировалась насчет кандидатуры конкурсного управляющего, в тот же вечер обсудил это с Пикардом за обедом с женами в уютном бельгийском бистро рядом с Центральным парком.

К полудню воскресенья Шиэн собрал команду партнеров Baker & Hostetler для беседы с Пикардом. Пикарду предложили работу и заверили, что это предложение остается в силе независимо от того, примет ли он назначение SIPC. Рано утром в понедельник 15 декабря он позвонил в свою юридическую фирму, чтобы заявить о немедленном увольнении, а затем сообщил Шиэну, что принимает предложение Baker & Hostetler.

Когда юристы SIPC после полудня пришли в федеральный суд, чтобы договориться о встрече с Пикардом как с конкурсным управляющим Мэдоффа, он находился на «ничьей земле», в коротком промежутке между прежней работой и будущей. Более чем год спустя его новый кабинет на девятом этаже Рокфеллер-центра с потрясающим видом на окно-розетку собора Св. Патрика (всего через улицу!) выглядел так, будто он только что прибыл и еще не успел разложить вещи.

Пикард и Шиэн за годы совместной работы провели с десяток ликвидаций брокерских форм, но стиль работы был у каждого свой.

Под два метра ростом, с аккуратно подстриженными редеющими волосами, Пикард был чрезвычайно методичный, уравновешенный, всегда тщательно, а порой слишком тщательно подбирал слова, дабы не погрешить против юридической точности в разговоре, и по негласному офисному обычаю одевался в консервативные костюмы. Он вырос в Фолл-Ривер (Массачусетс) и был сыном обеспеченного врача-дерматолога и внуком богатых немецких евреев-иммигрантов. Сперва он собирался стать бухгалтером, но передумал и занялся правом.

После нескольких лет работы корпоративным юристом на Уолл-стрит и пяти лет в Комиссии по ценным бумагам и биржам Пикард стал первым федеральным конкурсным управляющим в нью-йоркском федеральном суде по банкротствам. Эту новую должность Конгресс создал при Министерстве юстиции в ответ на рост мошеннических банкротств. Затем Пикард ушел в частную практику и в 1984 году был впервые нанят SIPC для руководства ликвидацией. С годами ликвидация фирм-банкротов стала одной из его специализаций.

Другой половиной этой странной пары был Дэвид Дж. Шиэн, малорослый, лохматый, подвижный, – воинственный соперник в зале суда и едкий насмешник. Он носил седую бороду, почтальонскую сумку через плечо куртки-парки и «чертовски шикарные» очки в черной оправе.

Шиэн был сыном уборщика в городке Кирни (Нью-Джерси). Он заочно окончил колледж и юридическую школу. Чтобы по призыву не попасть во Вьетнам, он добровольно поступил во флотскую военно-юридическую службу (в звании лейтенанта) и отслужил положенный срок в бруклинском Арсенале.

Его гражданская юридическая практика была эклектичной: от дел об ответственности производителя за качество выпускаемой продукции и битв за торговые марки до работы pro bono , на общественных началах, по делам, тянувшим на смертный приговор.

Общим у Пикарда и Шиэна был опыт работы в суде. Если Пикард, по-видимому, прекрасно себя чувствовал в помещениях для переговоров, обсуждая условия мирового соглашения сторон и тонкости судопроизводства – его главный конек, то Шиэн упивался открытой битвой в зале суда и наслаждался интеллектуальными и тактическими задачами сложного судебного процесса. За ним прочно закрепилась слава одного из лучших судебных адвокатов в городе.

С другой стороны, SIPC как учреждение, на которое Пикард и Шиэн будут работать все долгие годы процесса по ликвидации фирмы Мэдоффа, было судном слишком хилым и плохо оснащенным, чтобы доверяться ему в бурных морях, которые им предстояло бороздить.

Задача SIPC, определенная федеральным законом, в соответствии с которым в 1970 году и было учреждено агентство, состояла в том, чтобы требования индивидуального клиента в суде по банкротству непременно удовлетворялись в первую очередь, до претензий таких кредиторов, как владелец сдаваемой в аренду недвижимости или служба уборки, а также в том, чтобы обеспечить фонд для авансовых выплат клиентам, ожидающим рассмотрения своих исковых заявлений в суде. Хотя методика SIPC была лучше прежнего подхода, когда все претензии рассматривали на равных и без выплаты аванса, по существу, эти методы всего лишь приоритет интересов инвесторов в судах по банкротствам. Однако SIPC практически ничего не сделала для ускорения движения очереди ожидающих компенсаций через судебную систему, и в этом будет состоять величайшая трудность жертв Мэдоффа, так как некоторые из них остались без всякого денежного резерва даже для насущных расходов.

Дело Мэдоффа напомнит и о том, что SIPC обеспечивала куда менее действенную «страховочную сетку», чем программы страхования депозитов, созданные для банков, сбережений и займов после Великой депрессии. (Да и странно было бы, если бы Конгресс в 1970 году вознамерился сделать инвестирование в акции таким же надежным, как вложение денег на банковский счет. Акции обеспечивают более высокую, чем банки, отдачу от инвестиций именно потому, что они сопряжены с бóльшим риском.) Несмотря на высказывания некоторых законодателей того времени, лишь немногие в Вашингтоне считали, что SIPC должна быть «страховкой» против серьезного мошенничества внутри брокерской фирмы – до тех пор, пока не появились жертвы Мэдоффа.