Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Мэдофф утверждал, что сам запустил финансовую пирамиду. Никто ему не помогал.

«А когда вы брали отпуск? Вы отдавали распоряжения через Фрэнка Дипаскали?»

Мэдофф пожал плечами. Нет, сказал он, осторожность превыше всего. Больше никто не был замешан.

Никто из присутствующих ему не поверил.

Через несколько часов сделали перерыв на ланч. Мэдофф с адвокатами выложили на стол магазинные сэндвичи в коричневой обертке.

Предварительное обсуждение продолжилось. Теперь вопросы задавали все присутствующие, порой невпопад, мешая Мэдоффу отвечать и сбивая с мысли других опрашивающих.

В какой-то момент Мэдоффа спросили, как и когда началась его преступная деятельность, и впоследствии все разошлись во мнениях о том, что именно он ответил, – возможно, потому что никто не уточнил, о каком из преступлений шла речь. Некоторые услышали, что он датирует возникновение своей финансовой пирамиды шестидесятыми годами, когда он потерял деньги клиентов и, чтобы возместить их, был вынужден занять у Сола Альперна. Когда Мэдофф снова потерял деньги (потом никто не вспомнил, сказал ли он, когда именно), то, по его словам, снова идти за помощью к Альперну было невозможно. Так что он начал красть у одного клиента, чтобы заплатить другому.

Потом кто-то из присутствующих доказывал, что первая описанная Мэдоффом афера была не финансовой пирамидой – она, по его утверждениям, началась в начале 1990-х годов, – а скорее фальсификацией доходов от инвестиций, по которым он тогда, в 1960-х, отчитывался своим клиентам.

Так что же это было? Истина – как и всегда с Берни Мэдоффом – существо увертливое. Она шмыгнула прочь из этой комнаты, прежде чем ее смогли поймать и запереть.

Но если истину не смогли запереть, это не значит, что сам Мэдофф мог передвигаться свободно. В прошлый вторник на предварительных слушаниях перед судьей Дугласом Итоном адвокаты Мэдоффа сошлись с обвинителями на поручительском залоге в 10 млн долларов за подписью «четырех финансово ответственных граждан». Теперь, спустя неделю, Мэдофф не мог найти четверых, которые подписали бы поручительскую гарантию, чтобы добиться своего освобождения. Готовность подписать выразили только его жена и брат.

Сыновья Мэдоффа такую возможность и не рассматривали. Даже если бы гнев и горе не заткнули им рот, адвокат не позволил бы им говорить с родителями, чтобы иметь возможность защитить их от любого подозрения в сговоре с отцом и в контактах с ним.

Мэдофф не мог обратиться и к самым близким своим друзьям: они тоже были его жертвами. Даже если бы их адвокаты позволили им откликнуться на призыв, то помощь человеку, который украл столь много у столь многих, оказала бы губительное влияние на степень доверия к ним в предстоящих судебных битвах.

После полудня Мэдофф, небрежно одетый в холщовую бейсболку темно-синего цвета и черную стеганую куртку, вернулся в свою квартиру на Восточной Шестьдесят четвертой после того, как ему приладили электронное следящее устройство. У его адвокатов не было времени принять меры безопасности для поездки домой, так что Мэдофф, подходя к строю телекамер и микрофонов на тротуаре возле своего дома, был один.

Его лицо было как маска, а губы сжаты в ниточку, пока он, окруженный толпой журналистов, не выпускающих его из объективов, упорно продвигался к дверям. Кто-то преградил ему путь, выкрикивая вопросы. Еще кто-то толкнул его в левое плечо. Он попытался удержать грубияна на расстоянии, отступив и вновь рванувшись вперед. Потрясенный, он наконец добрался до вестибюля и скрылся в здании. В ближайшие дни по телевизору снова и снова будут показывать запись этой сцены.

Если обвинители, ошарашенные гневной реакцией публики на освобождение Мэдоффа под залог, искали возможность пересмотреть решение, то сцена, заснятая телекамерой, таковую им предоставила. К утру среды они начали спрашивать адвокатов Мэдоффа, безопасно ли тому оставаться на свободе.

Его адвокаты предприняли попытку сохранить ему свободу без траты активов, которые правительству понадобится отсудить в пользу его жертв. Им удалось договориться о круглосуточной охране, возглавляемой бывшим нью-йоркским полицейским, детективом Ником Казале, и укомплектованной отставными полицейскими.

Когда это было улажено, прокуроры согласились, что Мэдоффа будут круглые сутки содержать в его квартире, выпуская только в суд либо по срочным медицинским показаниям.

В комедийных ток-шоу это тут же назвали «арестом в пентхаусе».

У людей из Комиссии, особенно из нью-йоркского отделения, от ареста Мэдоффа свело животы.

Всего несколько часов понадобилось, чтобы найти в делах следы предыдущих расследований. Некоторые кадры принимали участие в самых недавних из них и подписали заключение, которое гласило: «Свидетельств мошенничества не выявлено». Они очень недолго могли все же надеяться, что Мэдофф запустил свою гигантскую финансовую пирамиду после того, как было закрыто расследование 2006 года, возбужденное по сигналу от Гарри Маркополоса. Эта неоправданная надежда прожила меньше дня.

«Когда я впервые услышал в новостях о том, что Мэдофф арестован, я не думал, что это меня как-то касается, – вспоминал руководитель проверки, проводившейся в 2006 году. – Я думал, что он еще что-то натворил, и только на следующий день сообразил, что это все та же история».

Реакция Гарри Маркополоса на новость об аресте была весьма характерной. По его собственным словам, он вооружился дробовиком на тот случай, если инспекторы Комиссии нападут с оружием на его дом, изымут компьютер и уничтожат документы, чтобы спасти себя от публичного унижения. Но, перейдя к более практическим мерам, он заготовил копии обширной документации для журналистов из The Wall Street Journal. Во вторник 16 декабря из журнала позвонили в вашингтонский офис Комиссии с вопросами насчет сигналов Маркополоса.

Поздним вечером этого для председатель Комиссии Кристофер Кокс явился с совещания, растянувшегося на весь день, и составил пресс-релиз о деле Мэдоффа. По его словам, следователи Комиссии сотрудничают с правоохранительными органами, изучая «большой объем» информации, которая указывает на «запутанные ходы, предпринятые мистером Мэдоффом для обмана инвесторов, общества и регуляторов».

Упоминание о преступной изобретательности Мэдоффа – не более чем неуклюжая попытка сохранить лицо, перечеркнутая следующим откровением того же Кокса: «Нами установлено, что начиная по меньшей мере с 1999 года сотрудникам Комиссии неоднократно поступали тревожные и обоснованные сигналы по поводу финансовых нарушений мистера Мэдоффа, однако ни одному из них не был дан ход… Я глубоко обеспокоен очевидной неспособностью Комиссии на протяжении последних десяти лет должным образом расследовать эти жалобы».