Катрин Шанель - Величие и печаль мадемуазель Коко

И все же кое-что я подметила верно. То, что хорошо в реальности, может быть не так хорошо на экране. И наоборот. Стоит только взглянуть на грим кинематографических актрис, как все становится ясно. Сдержанная элегантность, аристократический шик, — все то, что отличало туалеты от Шанель, не продавалось Голливудом. В жизни звезды с удовольствием носили костюмы от Шанель, но на экране им требовался мишурный блеск. Очередной головокружительный план Голдвина провалился, и он сам это признал. Вполне ожидаемо он не стал требовать обратно аванса, а только преподнес Шанель подарок и высказал сожаления. Та ничуть не выглядела обескураженной, напротив, была похожа на кошечку, налакавшуюся сливок. На американской земле ей повезло повстречаться с двумя дамами, знакомство с которыми могло бы быть ей очень полезным.

Редактор «Харперс базар» Кармель Сноу! редактор журнала «Вог» Маргарет Кейс! Два столпа американской моды! Две удивительные женщины! Кармель, с которой меня познакомили, показалась мне похожей на Шанель. Даже их судьбы были схожи — Кармель происходила из бедной ирландской семьи и неустанным трудом, начиная с должность продавщицы в магазине одежды, пробила себе путь наверх. Она стала редактором и за короткое время сумела изменить облик журнала в лучшую сторону. В то время, когда модные журналы воспринимались всего лишь как каталоги одежды и украшений, эта «a little Irish firecracker», «маленькая ирландская петарда», как звали ее в редакции, стала размещать на подвластных ей страницах не только материалы о современном искусстве и художественной литературе, но и качественные фотографии и эффектные репортажи. Она создавала журнал для женщин, которые хотели и одеваться, но и мыслить элегантно. Я оценила подобный подход высоко… хотя и сочла его поверхностным. Кармель умела находить людей. Она первой начала работать с Энди Уорхолом, заметила сдержанную красоту Лорен Бэколл, талант Трумэна Капоте, а также именно она впоследствии произнесла фразу, давшую название целой эпохе истории моды: «It’s a new look!» Безупречно одевавшаяся, фонтанирующая энергией, Кармель, по ее собственному признанию, мало спала и еще меньше ела, чтобы сохранить фигуру. Но в отличие от Шанель она явно имела прискорбную слабость к мартини… впрочем, быть может, мне это показалось. Нельзя судить о человеке по двум приемам, на которых пьют все. Американцы вообще пьют очень много на приемах, а вот получить у них стакан простого красного вина за обедом очень трудно. Большинство предпочитают пиво.

Маргарет Кейс я не узнала совсем — ее приглашали на прием отдельно от Кармель Сноу, чтобы не сталкивать лидеров конкурирующих изданий. Когда она была у нас, я посещала какой-то музей или выставку. А может быть, и просто ушла в кино. Но я так и не познакомилась с ней, и только через много лет узнала, что она покончила с собой, выбросившись из окна своего кабинета в «Вог», когда руководство пожелало отстранить ее от работы. Это участь женщины, по-настоящему преданной своему делу…

Итак, мы вернулись в Париж — потерпевшие неудачу, но отнюдь не обескураженные. Меня пригласили на работу в только что открывшуюся клинику Шато де Гарш, расположенную в пригороде Парижа Гарше, где, как вы помните, стояла вилла «Легкое дыхание», принадлежавшая матери. Несколько лет там жил композитор Стравинский со своим многочисленным семейством, но с тех пор как он съехал, дом стоял заброшенным. Сдавать его было не в принципах Шанель, продать — руки не дошли. Я попросила у матери разрешения поселиться там. Шанель подняла бровь.

— В этом гадком старом доме? Но, Вороненок… Позволь, я куплю тебе что-то более современно и удобное.

— Замок? Как кузену Андре?

Я порой подшучивала над ней из-за замка, который она купила своему племяннику, своему настоящему племяннику Андре Палассу. Настоящий замок в Пиренеях, со своим виноградником и винодельческим заводом. Она тогда немедленно предлагала тоже купить мне замок — любой, какой я только захочу. И мы обе смеялись, потому что было ясно: замок мне не нужен. И теперь она привычно улыбнулась и только промолвила:

— Иногда я удивляюсь тебе. Ты можешь жить в роскоши, не работать до конца своих дней… а вместо этого тратишь жизнь и силы на душевнобольных.

— Боюсь, я не могу так переоценивать наши состояния, — сказала я ей. — Всякое может произойти, например — война… Кризис, как в Америке. Деньги обесценятся, состояния распадутся в пыль. Что тогда я буду делать? Буду доктором. Люди не перестанут рождаться и болеть никогда. Так лучше работать сразу, чтобы не терять навыка. Тем более что моя работа доставляет мне радость. И ты ведь могла бы сейчас не работать, а жить в свое удовольствие — денег тебе хватит до конца жизни.

— Моя работа также доставляет мне удовольствие. И потом…

— Что?

— Честолюбие, Вороненок, честолюбие…

Вилла «Легкое дыхание» перешла в мое владение. Я отказалась от штата прислуги, который мать непременно хотела мне навязать. Как и она, я терпеть не могла, чтобы по дому мельтешили посторонние люди, совали нос в мои дела и вещи. Я договорилась с женщиной из ближней деревеньки, которая жила раньше в прислугах, и она согласилась убирать и стряпать для меня.

— Но тебе ведь страшно будет одной в этом огромном доме, только с пожилой прислугой! — убеждала меня Шанель. — Возьми Рикардо, шофера!

Рикардо был испанец с мрачным и взрывным нравом. Он отличался огромной физической силой — мать рассказывала, что он как-то голыми руками перевернул вверх тормашками автомобиль, шофер которого не пожелал уступить ему дорогу. Пока Рикардо занимался этим, Шанель и побледневший от ужаса шофер стояли поодаль. Потом, для того чтобы вернуть автомобиль на колеса, понадобилось четверо дюжих мужчин.

Я отказалась:

— Рикардо сам страшнее всего, что может со мной произойти в этом доме!

— Тогда хотя бы заведи собаку.

Шанель напомнила мне о давней традиции — на вилле всегда жили собаки.

— Я подарю тебе щенка, — обещала она.

Я видела, что ее еще что-то беспокоит, и она спросила:

— Ты сказала о кризисе… Что, деньги в самом деле могут пропасть?

— Да, и деньги, и акции, и ценные бумаги… Они просто становятся пшиком.

— А что тогда будет иметь цену? Недвижимость?

— И недвижимость может упасть в цене. Но я же не финансист, мама. У тебя наверняка найдется кто-то, кто может дать тебе подробную консультацию. Наверное, драгоценности никогда не упадут в цене.

— Драгоценности… — повторила мать, и я видела, что она задумалась.

Я переехала на виллу «Легкое дыхание», открыв для себя всего лишь три комнаты — гостиную, кабинет, спальню. Перевезла кое-какие свои книги и вещи. Я была заново очарована Гарше, близостью Булонского леса, тишиной и прохладой парка Сен-Клу. Париж с его суетой и показным шиком отошел от меня. Я наслаждалась трудовыми днями и спокойными ночами. Мне хотелось быть строгой, чистой и аскетичной. Я даже убрала со своей постели все подушки и перину, оставив набитый водорослями матрас и жесткий валик. Я испытала приступ паники, когда приехавший Рикардо кроме щенка в корзинке привез мне еще и записку от матери. Она писала, что нанесет мне визит в воскресеньем утром — «посмотреть, как ты устроилась».