Джеми Доран - Гагарин. Человек и легенда

Зоя, сестра Гагарина, тоже рассказывала грустную историю: «В последний раз мы видели Юру на выпускной церемонии 18 февраля, когда он получал диплом Академии Жуковского вместе с Германом Титовым. Юра очень радовался, он ведь так трудился, чтобы добиться этого диплома! А потом мы услышали, что он погиб, по радио, через пять недель. Нам никто не давал никаких советов, нас не предупредили заранее. Нам вообще ничего не сказали. Мне стало плохо, маме тоже. Врачи нам все время делали успокаивающие уколы… Точной официальной информации о причине Юриной смерти до сих пор нет, одни догадки и слухи, самое худшее, что только можно себе представить. У меня такое ощущение, что ему помогли умереть».

Зоя вспоминала приготовления к похоронам с гримасой неловкости: «Мы два дня просидели в Центральном доме Советской армии, и по ушам нам все время били похоронные марши. Мы думали, с ума сойдем. А люди всё шли, шли, шли, чтобы с ним проститься. Приезжали отовсюду. Бесконечная процессия. Очереди были такие длинные, что охране пришлось даже на какое-то время перекрыть вход. Ужасно это было».

Мать Гагарина, по обычаю, захотела в последний раз взглянуть на сына перед тем, как его тело предадут огню крематория. Валентин описывает этот момент, самый худший из всех: «Мы хотели открыть гроб, но начальник похоронной команды не разрешил. Мама и Зоя стали с ним спорить, все начали кричать. В конце концов он позволил им сделать то, что они хотели. Сняли бархатное покрывало, открыли гроб, а внутри — человеческие останки в пластиковом мешке. Некоторые вообще невозможно было распознать, нельзя было понять, что это такое. Нос у Юры был на месте, но щеку оторвало. Потом мне кто-то сказал, что и Серегин в гробу выглядел так же. Ну, мы посмотрели, закрыли гроб. Заиграла музыка, гроб медленно поплыл в печь. На другой день, когда были официальные похороны, Юрин прах положили в Кремлевскую стену. Вот и всё».

Зоя говорила, что ее мать Анна очень тяжело переживала смерть сына, и особая жестокость всей этой истории мучила ее, она не находила себе места: «Обычно у людей есть возможность похоронить близких и со временем прийти в себя, успокоиться, но маме каждый день напоминали о ее горе, потому что Юра был такой знаменитый. Со всего Советского Союза к нам шли люди с соболезнованиями, им хотелось посмотреть, как мы живем. Мама дожила до восьмидесяти, и я часто удивляюсь, как ей удалось со всем этим справиться. Я уверена, она страдала больше, чем все мы».

Многие из друзей и коллег Гагарина приезжали к его родителям в Гжатск, чтобы выразить свои соболезнования. Сергей Белоцерковский вспоминал: «В последнюю мою встречу с матерью Гагарина, когда мы остались одни, она вдруг меня спросила: „Юру убили?“ Я поразился: „Почему вы так думаете?“ А она сказала, что однажды Юрий ей признался: „Мама, я очень боюсь“. Она тогда не поняла, что он имеет в виду, но ее это очень взволновало. Так она мне рассказывала».

У Белоцерковского было собственное объяснение: «Не думаю, чтобы Гагарин опасался за свою жизнь. Его мучила другая разновидность страха, тот страх, который мы все тогда испытывали, страх перед обществом, перед миром, в котором мы жили. В гагаринский кабинет потоком текли письма, жуткие письма. Все тяготы, все проблемы общества на него обрушивались. Он нес на своих плечах колоссальное бремя… Можно себе представить его тревогу и напряжение. Он был человек эмоциональный и расстраивался, когда не мог кому-то помочь… Он не вписывался в образ жизни партийной элиты и верхушки брежневской системы. Он был для них чужаком, вот они его и отвергли. Сначала его пытались приручить, подкупить, но он не поддался. Он был слишком честным, своевольным и независимым».

Белоцерковского, Леонова, Титова и других коллег Гагарина охотно принимали в его доме, но другие посетители, не столь близкие, были не всегда столь же желанны. С момента космического полета Гагарина в 1961 году и до самой его гибели в 68-м к его отцу Алексею и младшему брату Борису почти каждый день пробивались люди, чтобы передать Первому Космонавту свои просьбы, или просто те, кто жаждал встретиться хоть с кем-то из членов этой знаменитой семьи. После смерти Гагарина незнакомые люди продолжали приходить к ним в дом, и со временем Алексей и Борис стали вынужденными алкоголиками, поскольку не могли вежливо отказать такому огромному количеству людей, предлагавших им выпить. Им приходилось занимать гостей и принимать их чистосердечные подарки — водку и коньяк. Увы, ничего смешного в этом нет. В 1976 году, не выдержав напряжения, Борис повесился, словно позволив фашисту Альберту по кличке Черт наконец довершить свою садистскую работу. Здоровье Алексея, и без того неважное, быстро ухудшалось.

Валентине, жене Гагарина, удалось воспитать двух замечательных здоровых дочерей, они добились успеха в жизни. Валентина по-прежнему живет в Звездном, в очень скромном доме, и почти никогда не говорит с журналистами. Многие ветераны космоса считают, что ее жилищные условия — позор для страны, однако она предпочитает не привлекать к себе внимания. Голованов замечал: «Она очень мало переменилась, несмотря на все щедроты, которыми ее осыпал Хрущев. После гагаринского полета в космос он ее наградил орденом Ленина, который она никогда в жизни не надевала, как и все прочие награды и медали… Она была честным человеком, как и Гагарин. При всей своей славе он никогда не забывал, что, по сути, стоит на вершине пирамиды инженеров и конструкторов, готовивших его полет».

Пирамида — меткий образ, он помогает проиллюстрировать саму жизнь Гагарина, полную противоречий. Он был личностью амбициозной, им владел дух соперничества, но при этом он отлично осознавал, что главное достижение его жизни основано на усилиях многих других людей, которым даже не позволяли раскрыть народу свои настоящие имена, не говоря уж о том, чтобы разделить с ним, Гагариным, его громкую славу. Это был крестьянский паренек, с легкостью решавший сложные инженерные уравнения; это был хорошо обученный технический специалист, способный принимать самостоятельные решения; это был лояльный член общества, однажды взбунтовавшийся против системы. Он был порывистым, иногда легкомысленным, однако отличался величайшей дисциплинированностью во всем, что касалось работы, и всегда чувствовал ответственность за других, часто — ценой огромного риска для себя самого. Он плохо разбирался в политике, но проявлял большой дипломатический такт и на родине, и за рубежом. Он был ветреным мужем, который никогда не предавал жену и детей. Если сплести воедино все эти противоречивые элементы его жизни, получится по большому счету история достойного и смелого человека, который делал что мог в самых необычных обстоятельствах. Юрий Гагарин был настоящим героем в самом лучшем и самом честном смысле этого слова.