Фрэнк Заппа - СБОРНИК ИНТЕРВЬЮ ФРЭНКА ЗАППЫ ДЛЯ ЮНЫХ ФАНАТИКОВ

Звучит захватывающе.

Так это эволюция. Мы эволюционировали до такого состояния. Смотрите - каждый пожилой гражданин, спрашивающий: «Что будет с моей пенсией?», может вспомнить дни, когда он говорил маленькому Сонни: «Стань юристом, это хорошая работа». И эти люди стали делать свою работу, и нашли способы получать больше, создавая всё больше ещё более непостижимых законов, которые заставили среднестатистического человека нуждаться в этих людях. Так что когда вы имеете общество, подсевшее на юристов, на кредит, на тупость, которому некуда идти и некому всё это продавать, как это называется? Апокалипсис Наших Днейили ещё как?

Лорин Холландер говорит, что иногда Ваша музыка звучит мучительно красиво. Не знаю, слышите ли Вы в ней что-то такое. Даже в инструментальной музыке, где нет слов, Вы подпускаете юмора в комментариях на обложке. Это результат Ваших политических чувств, или организационный элемент, при помощи которого Вы создаёте контраст между чем-то очень трогательным и чем-то очень смешным? Или Вы стараетесь держать подобные эмоции на расстоянии, или я уже слишком зарассуждался?

Мне кажется, Вы зарассуждались. Можно сказать это короче; можно задать такой вопрос: возможно ли смеяться, трахаясь? Мне кажется, да.

А что Вы скажете об этике сэмплирования? В какой момент линия становится серой?

Мне кажется, в эстетическом смысле возможны аргументы с обоих сторон. Если для того, чтобы взять - украсть - куски из альбомов Джеймса Брауна (или кого-то ещё), чтобы создать уникальный новый коллаж для твоего произведения, была какая-то превосходная артистическая причина, тогда мне кажется, что Джеймсу Брауну следует заплатить, и компании, записывающей Джеймса Брауна, которая владеет правом на мастер-ленту или тот кусок мастер-ленты, который ты использовал, тоже нужно заплатить. А если ты не можешь заниматься своим искусством без того, чтобы не красть куски у Джеймса Брауна, и ты не хочешь ему платить, тогда найди себе какое-нибудь другое искусство.

Сколько Вы уже играете на гитаре?

Давно.

Вы уже не занимаетесь этим?

Ну, около моего стула в студии стоит гитара, и когда идёт какой-нибудь скучный механический процесс, я беру её и извлекаю несколько нот, но вообще я на ней не играю. Я просто время от времени беру её в руки.

Все эти годы, что Вы считались великим гитаристом, Вы старались быть гитарным героем, или использовали гитару чисто как музыкальное приспособление?

Я люблю музыку, и получилось так, что моим инструментом стала гитара, а не аккордеон и не горн. Вообще-то я никогда не был гитарным фетишистом, и всё, что имеет отношение к мышлению гитарного героя, мне чуждо.

Как Вам кажется - Вы уже потеряли свои навыки (не говоря о том, что из Ваших пальцев получился зефир)?

Думаю, что я уже не могу играть. У меня нет для этого никакой мотивации. У меня нет аккомпанирующей группы, которая позволила бы мне делать то, что я делаю. Меня просят что-то такое сделать на этом шоу в Германии, и этого я как раз боюсь, потому что публика, наверное, тоже будет этого ожидать. Трудно выходить на сцену без гитары, с одной маленькой палочкой в руке - после того, как 25 или 30 лет делал всё иначе. Так что это будет трудно. То есть если вы знаете, как играть аккорды, то вы их едва ли забудете. Но сольная импровизация идёт из таких мест в мозгу или в каком-то ещё участке тела, которые могут подвергаться неблагоприятным влияниям. К тому же, играя на гитаре, я не чувствую себя правильно. Это некомфортабельное чувство.

Как Вы рассматриваете себя в музыкальном мире? У Вас есть чувство, что Вы стоите в одном ряду с другими серьёзными композиторами?

Ну, да: а вообще-то мне там не место [смеётся].

Нет никого, кто был бы похож на Вас. Никто не делает того, что делаете Вы.

Это правда, значит, следовательно... что? Три точки...

Как так случилось?

Просто мой вкус был не такой, как у всех.

С самого раннего детства.

Да.

И у Вас была хорошая привычка слушать не других людей, а себя. Это уникальная характеристика, и благодаря этому Вы должны были стать успешным артистом.

Сегодня наиболее успешные артисты никогда не слушают себя. Они всегда слушают менеджеров тех корпораций, которые обеспечивают их деятельность. Потому что в сегодняшнем мире, если ты позволишь себе роскошь следовать собственным артистическим капризам, ты лишишься контракта. У тебя больше не будет поддержки со стороны кроссовок или безалкогольных напитков. Ты будешь плохим человеком. Ты будешь забыт. Тебя будут сравнивать с Flock Of Seagulls - и кем там ещё? Ты будешь на одной полке с такими ребятами. Сегодня все себя хорошо ведут.

Как Вы думаете - может быть, ещё есть люди, которые работают ночными клерками в мотелях и пишут симфонии, которых никто не услышит? Или даже такие люди сдались?

Наверное, кто-то ещё остался. Я могу только сказать, что по математической вероятности, как бы ни была зла теперешняя система, она не настолько эффективна, чтобы убить всех нас. Где-то есть какие-то люди, которые не идут по общему пути. Правда, вы никогда не услышите того, что они делают. В этом вся проблема. Если только вы не слышите музыку, прочитав о ней в газете.

Разве Вы не думаете, что в будущем может осуществиться сценарий из прошлого - когда Феликс Мендельсон нашёл пачку нотной бумаги, оказавшейся музыкой Баха, про которого в предыдущие сто лет никто не вспоминал? Может быть, в будущем эти мотельные композиторы будут так же раскопаны?

Нет, потому что это связано с экономикой. Взгляните на это с механической точки зрения. В обществе, где экономическая система откладывает деньги на финансирование культурной деятельности - может быть. В обществе, основанном на соотношении «прибыль-затраты», математическая вероятность того, что это может случиться, так мала, что ею можно пренебречь. Позвольте мне провести одну параллель. Один из наиболее охраняемых секретов американской жизни - это годовая посещаемость американцами музеев. В музеи каждый год ходит больше людей, чем на футбол и бейсбол, вместе взятые. Это самый охраняемый секрет в нашей стране. У среднего человека есть желание потреблять не дерьмо, а что-то другое - но люди не управляют рукой, поворачивающей кран, который направляет реку дерьма в их сторону. У них нет контроля над парнями, принявшими решение, что это то, чего они хотят - и они именно это и получают. И получат ещё больше, и этот поток никогда не остановится. Но я не думаю, что американская разновидность людей настолько испорчена, что оставила всякую надежду на культурную жизнь. Просто у них нет понятия, как этого достичь; они не понимают, зачем это нужно сохранять. Именно это и печально в статистике посещаемости музеев - ведь музейный материал мёртв. Это культурная некрофилия. Музеям нужно существовать, да; вам нужно пойти и посмотреть на прошлое, вам нужно увидеть эту драгоценную вещичку - что бы это ни было. Но это похоже на образ мышления того парня, который в начале XX века хотел закрыть патентное бюро - официальная точка зрения правительства гласила, что всё уже изобретено.