Фрэнк Заппа - СБОРНИК ИНТЕРВЬЮ ФРЭНКА ЗАППЫ ДЛЯ ЮНЫХ ФАНАТИКОВ

И всё это, не говоря уже о концертных турне, есть лишь часть Заппы, видимая публике. Недавно он также: завершил работу над своей собственной домашней студией, которая сейчас действует в полном объёме; сочинил музыку, которую будет исполнять одно из его ранних классических влияний - композитор-12-тоновик Пьер Булез; в качестве конферансье провёл нью-йоркский концерт музыки своего «детского идола» Эдгара Вареза; начал работать над книгой, которая будет «сборником всех сделанных мной вещей, имеющих отношение к написанному слову - всех текстов песен, эссе и рассказов.»

«Самый Трудолюбивый Человек в Шоу-Бизнесе»? Спросите Джеймса Брауна или Брюса Спрингстина - чем они занимались в прошедшие два года.

В этот момент Вашей карьеры - думаете ли Вы о том, чтобы отправиться на покой или прекратить гастролировать (и думали ли об этом вообще)?

Нет - меня злят многие аспекты этого бизнеса, но у мне никогда не приходила мысль бросить сочинять или играть музыку. Что касается гастролей, то я, бывало, говорил: «Боже мой, кто организовал всё это?» Потому что график был просто убийственный. Но в этой позиции любопытно то, что все подобные чувства возникали у меня во время интервью. Понимаете, перед тем как год назад перестать давать интервью для печати, я обычно давал на гастролях в среднем по пять интервью в день - лично или по телефону. А по выходным хочется просто лечь и расслабиться, потому что нужно накопить энергию для хорошего выступления. Но когда нужно сидеть и отвечать на вопросы, то через какое-то время это начинает раздражать. И вот после очередного турне, когда я наговорился просто в усмерть, информационная служба прислала мне кучу вырезок, ставших результатом всей работы, которую я проделал на этих гастролях. и это было душераздирающее впечатление. То есть, я не мог поверить, сколько там было неправильного цитирования и прочей газетной дряни, и я сказал: «А мне это нужно? Нисколько.» И я решил больше этим не заниматься. Я перестал их давать, провёл ещё одни гастроли без интервью. я прекрасно провёл время. Я сказал: «Зачем я 16 лет лез из кожи вон, занимаясь всем этим - чтобы в конце гастролей получилось два фунта бумаги?» На этих гастролях я прекрасно себя чувствовал, потому что дал всего несколько интервью. Притом что это было самое длинное и, пожалуй, самое трудное турне из всех, которые мы играли в Штатах - но всё равно это было здорово.

После 40 лет, Вам не кажется, что играть одно двухчасовое шоу за другим становится всё труднее?

Если любишь музыку и любишь играть, то это самая лёгкая часть - никаких проблем. Утомляют переезды - ожидание в аэропортах, стояние в очередях и всё такое - это, конечно, можно назвать головной болью. Но я привык к этому, я так давно этим занимаюсь. Меня вовсе не смущают отели. Я прекрасно знаю, как жить с одним чемоданом, когда есть, что есть, чего не есть, что делать, если заболеешь. Я знаю, как делать эту работу, и во многих отношениях сейчас это на самом деле легче, чем тогда, когда я начинал - хоть тогда я, теоретически, должен был быть молодым и свежим. Я был молодым и глупым, и не знал, как сохранять энергию. Теперь я определённо знаю все ходы и выходы.

Зачем Вы опять начали давать интервью?

Я снова взялся за это на этих гастролях, потому что мне кажется, что альбом ( You Are What You Is) очень пострадал от пренебрежения радиостанций. А когда альбом страдает от пренебрежения, то же самое происходит и с посещением концертов, так что нужно было что-то делать, чтобы привлечь внимание людей к тому факту, что у нас вышел очень хороший альбом. Но ничего не вышло; альбом намертво застрял. Не продавался, не игрался по радио. Мне кажется, его ставили только две станции в Штатах -одна в Коннектикуте, другая в Нью-Йорке. Это один из лучших моих альбомов и один из хуже всего принятых.

Я бы сказал, что он легко должен вписаться в радиоформат - короткие песни, главным образом с вокалом, язык безусловно не такой неприятный, как, скажем, на Joe's Garage.

Ну, понимаете, мы живём в век отсутствия содержания, а на этой пластинке просто слишком много идей, которые не хотят пускать на радио - я понимаю так.

А возможно ли для такого артиста, как Вы, выжить в этом бизнесе, не давая интервью?

Да. Это возможно.

Даже когда Ваши альбомы не крутят по радио, когда их продажи всего лишь «приемлемые», и когда Ваше имя не появляется в журналах?

Ну, я никогда не жил для того, чтобы увидеть своё имя в журнале. Но мне досаждает то, что люди, управляющие радиовещанием - а таких всего несколько - накинули такую тугую удавку на то, что людям приходится слушать. Понимаете, я считаю, что то, что я делаю - это действительно превосходно, и достойно быть услышанным, и в качестве объекта музыкального потребления не менее полезно, чем любая другая производимая сейчас музыка, и я всего лишь надеюсь иметь свою законную долю публики. Я принял кое-какие прагматические решения насчёт того, как склонить людей слушать пластинки, чтобы они были услышаны - и, в частности, поэтому я опять начал разговаривать с репортёрами. Я всегда давал радио- и телеинтервью, но теперь начал давать и интервью для печати, потому что это помогает распространить информацию о том, что существует некий продукт, некое турне, и что я всё ещё жив. Но всё, что помимо этого, меня не волнует. Дело не в том, чтобы быть знаменитым; дело в том, чтобы убедиться, что люди, которым нравится потреблять то, что я делаю, уведомлены о том, что это существует. Многие люди об этом просто не знают. Единственный способ сообщить им об этом - купить большую рекламную площадь, чего я зачастую не могу себе позволить.

Возвращаясь к радио - есть ли какой-нибудь выход для артиста, чьи работы не попадают в эфир из-за властей предержащих? С ними можно как-то бороться, или какой-нибудь хитростью заставить запускать Вашу музыку?

Если ваше имя Фрэнк Заппа - нет.

Вы могли бы выпустить «Мэри с её маленькой овечкой», и её всё равно бы не поставили.

Они бы начали искать таинственный скрытый смысл между слов, потому что подняв брови или изменив тон голоса, я могу сделать так, что «Отче наш» будет звучать как самая что ни на есть непристойность. Они этого боятся. Но настоящая проблема не в тех, кто владеет радиовещанием; настоящая проблема - это лень людей, слушающих радио. Если вы считаете, что слово fuck нормально, если вы считаете, что слово shit нормально, если вы считаете, что никто никогда не попал в ад из-за того, что услышал непечатное слово, тогда нужно сделать так, чтобы ваше мнение услышали владельцы станций; но единственные люди, звонящие на станции -это фундаменталисты и ненормальные. Это единственные сигналы, которые получает радиоведущий. Его интересуют только отчисления за рекламу, соответственно он и реагирует. Если бы те люди в нашем обществе, которые так говорят и так живут, и которым не всё равно, о чём говорится в песне, поставили радиоведущих в известность о том, что они чувствуют, что они хотят слышать, и как им это больше нравится - тогда всё изменилось бы. Но простые, обычные люди никогда не звонят на станцию и не говорят о таких вещах; звонят и пишут письма только ущербные безумные фундаменталисты. Именно вкус этого крошечного меньшинства определяет вкус того, что слушает большинство населения.