Майк Барнс - КАПИТАН БИФХАРТ: БИОГРАФИЯ

Здесь обычный рассказ с причинами и следствиями заменяется наложением образных стоп-кадров, которые объединяет чувство надвигающейся тьмы, снотворного состояния, когда разум на грани сна бесконтрольно наполняется разными образами. Свет, приносящий день, описан плывущим по реке дня на «кроваво-красном плоту» — видимо, это аналогия вечно спешащего человечества. В конце концов ночь «заслоняет небеса как большой чёрный блестящий жук». Ван Влит падает в сон, который набирает силу, собирая на своём пути всякий фантастический хлам.

Испанский поэт Федерико Гарсиа Лорка в конце 20-х годов примыкал к сюрреалистам (хотя и понимал, что некоторым их техническим приёмам, основанным на подсознательных процессах, нехватает ясности, которую он искал). По мнению Лорки, наслоения, «раскрывающие потенциал смысла» не обязательно должны быть основаны на воображении или быть сюрреалистичными. Согласно его понятиям, если поэзия рождается чисто из «воображения», она должна быть в значительной мере связана имеющимся у человека знанием и логикой. Его собственные наслоения были более обдуманными; из них рождалась поэзия «вдохновения», которое, в свою очередь, включало в себя понятие о hecho poetico, или поэтическом факте. (Роберт Грейвс называл эти два типа поэзии соответственно «поэзией Музы» и «поэзией Аполлона».)

В своей книге «Гарсиа Лорка: Поэт в Нью-Йорке» Дерек Харрис объясняет смысл hecho poetico как «образ, столь же необъяснимый, как чудо, поскольку он лишён любого аналогического значения. Стихотворение, основанное на hecho poetico и связанное «поэтической логикой», становится самостоятельным объектом, без привязки к какой бы то ни было внешней реальности.» [116] Garcia Lorca: Poeta En Nueva York. Grant And Cutler. 1978.

Андалузиец Лорка, как и Ван Влит, занимался глубоко укоренёнными местными народными архетипами и силой вворачивал их в новый, часто шокирующий контекст. Апогеем этого подхода является сборник «Поэт в Нью-Йорке». Поразительная нелогичность и навязчивые, автономные образы нижеприведённых строк из "Well", наверное, могут считаться ван-влитовым hecho poetico: «Белая ледяная лошадь таяла как лужица в серебряном колодце. В конце концов ушла грива, потом исчез хвост.»

"The Dust Blows Forward 'N The Dust Blows Back" — третья из акапелльных песен и ещё одна «полевая запись»; здесь тоже хорошо слышно, как после каждой строчки нажимается кнопка «пауза». Она звучит так, как будто происходит из какой-то забытой устной традиции — Ван Влит поёт в скрипучих тонах, как какой-то семидесятилетний крестьянин, сидящий на своём пороге и вспоминающий о рыбалке. Сидя у реки, он забрасывает удочку с пробковым поплавком, «подпрыгивающим, как горячая красная лампочка». Он замечает проплывающую лодку и измазанный в помаде «Клинекс», застрявший на ветке. Похоже, что он счастлив — пьёт «горячий кофе из помятой банки» с девушкой по имени «Бимбо Лимбо Спам» — наверное, он всё-таки хотел, чтобы последнее слово было "scan". Дни меняются ночами под луной, которая выглядит как огромный одуванчик.

В 1974 г. Ван Влит сказал Роджеру Эймсу: «"Dust Blows Forward, Dust Blows Back" была записана в доме на кассету. Только я и кассета. Это было импровизизированное [так] стихотворение. Щелчки от включения/выключения микрофона я использовал для создания пространства. Многие песни на этом альбоме были стихотворениями.» [117] Роджер Эймс, источник неизвестен, сентябрь 1974.

Многим людям Trout Mask Replica лучше всего запомнилась обрывками разговоров между песнями. В самом знаменитом примере, Ван Влит и Виктор Хэйден (Маскара-Змей) перебрасываются репликами в пресловутой репризе «Быстрый и выпуклый» (Fast 'n bulbous). «Я люблю эти слова», — фыркает Ван Влит, пока Хэйден декламирует свои строчки, а потом затихает. «Да, но ты должен подождать, пока я скажу «Также жестяная слезинка»», — продолжает он, оставив Хэйдена в изумлении и недоумении. Итак, что же это такое — «быстрое и выпуклое»? «Кальмар, который ест тесто в полиэтиленовом мешке», сообщает он нам в следующем разговорном куске. Эти связующие кусочки (плюс несколько спонтанных домашних записей) дают полное ощущение того, что Trout Mask Replica — это некий звуковой альбом с картинками, на страницах которого расклеено содержимое души Ван Влита. В "Hobo Chang Ba" он опять возвращается к бродягам из "Orange Claw Hammer". Конкретно в песне говорится о восточных иммигрантах, приехавших в Америку в поисках работы, но в результате ставших бродягами, которые едут на поездах неизвестно куда. Предмет песни — его зовут Чанг Ба — теперь живёт кочевой жизнью. Ранним утром он просыпается от холода в товарном вагоне — как он говорит, «утренняя оттепель». В этом затруднительном положении чувствуется и вызов, и достоинство — элегическая фигура, исчезающая в неизвестности — лишённый прав автоматически становится переселенцем. В поисках нового будущего он проходит бесконечные мили, и если на горизонте будущего нет, всегда есть горизонты позади. Это постоянное движение становится само по себе целью. Он чувствует, что «стоять на месте значит проиграть», и что каждый новый рассвет несёт с собой некий потенциал. Он становится настолько безродным, что теперь его мать — это океан, а «товарный поезд — мой папаша».

В 1980 г. Ван Влит рассказал Курту Лодеру из Rolling Stone о том, как однажды в Мохавской пустыне он «распил бутылку вина» с чёрным бродягой. «Он приехал автостопом из Окленда. Он уже не ездил на поездах. Он сказал: «Я не езжу по железной дороге, потому что ты знаешь — сейчас молодёжь убивает бродяг». Я сказал: «Это отвратительно». Он: «Но так было не всегда, Дон.»» [118] Rolling Stone, 27 ноября 1980

Эту горькую историю — с одним из лучших своих текстов — Ван Влит поёт смешным голосом, который, видимо, представляет собой попытку изобразить восточный акцент. Как всегда, от его голоса никуда не денешься, но дикция настолько нестандартна, что смысл слов разобрать не так уж просто. Достаточное основание для того, чтобы почитать текстовую вкладку Trout Mask Replica — одного из немногих рок-альбомов, гарантирующих подобное упражнение. [119] В виниловом издании текстов никогда не было. В CD-издании они есть, но в специальном комментарии оговорено, что «в связи с состоянием исполнителей и общей атмосферой записи, некоторые части расслышать невозможно, и мы можем только догадываться, каков истинный смысл». Итак, напечатанные тексты в любом случае записаны на слух, а авторизованных текстов Бифхарта до сих пор никто не видел (фанаты это хорошо знают). — ПК.

"China Pig" — это пример самого что ни на есть раскованного Ван Влита. Как-то группу в доме посетил Даг Мун, и после того, как они с Ван Влитом сыграли импровизированную версию "Candyman" Миссисиппи Джона Херта, Ван Влит попросил его «сыграть какую-нибудь такую «чангу-чангу».». На кассету была сделана следующая запись — Мун сыграл складную блюзовую фигуру, а Ван Влит сымпровизировал историю о нужде — её персонаж никак не может решиться разбить свою свинью-копилку, завывая: «Я не хочу убивать свою фарфоровую свинью». Он описывает этого глазированного керамического зверя с загнутым хвостиком, разрисованного цветами, и рассказывает, как одна девочка «засовывала пальцы в её рыло». Лет через десять Ван Влит дал другое истолкование этой песни, сказав: «Она о хрупкости человека. То есть тела, противопоставленного всем остальным силам.» [120] Джон Пиккарелла. New York Rocker. Декабрь 1980. >Мун не получил никакого кредита за музыку.