Майк Барнс - КАПИТАН БИФХАРТ: БИОГРАФИЯ

Прибыв в апреле 1972 г. в Англию, Волшебный Ансамбль дал интервью лондонскому журналу Frendz, который представлял журналист Ник Кент. На следующий день у них был запланирован концерт в брайтонском «Куполе», и они пригласили Кента проехаться с ними в гастрольном автобусе. В дальнейшем Кент стал легендарной фигурой музыкальной журналистики благодаря своей работе в New Musical Express, но в то время ему было всего 19, и это было его второе задание. Он прекрасно всё помнит.

«Он [Ван Влит] выглядел довольно просто, он ничего не принимал в моём присутствии — не курил косяков и ничего такого — так что, когда он сказал мне, что совершенно свободен от наркотиков и его музыка не имеет к ним никакого отношения, и группа тоже ничего не принимает, я ему поверил. Но честно говоря, когда я осмотрелся, то увидел, что Эллиот Ингбер был совершенно косой. Позже я выяснил, что он сидел на фенциклидине. Ингбер — это был действительно тяжёлый случай; человек из космоса. В "Alice In Blunderland" Бифхарт давал ему полную свободу и он солировал так, что превосходил всех, кого я только видел, включая Джими Хендрикса — это было просто поразительно. Он умел делать одну эту вещь, он был в группе ради одного этого соло. Это интересно, потому что годы спустя я видел Ингбера во всех этих ужасных голливудских хиппи-фильмах в роли обдолбанного хипаря.

«Помню, что пытался поговорить с ним и с остальными участниками группы. Один из менеджеров Бифхарта — кажется, его звали Карвальо — тоже был в автобусе; он был менеджером Little Feat, которые только что выпустили свой второй альбом Sailing Shoes. Понятно, что Рой Эстрада ушёл от них, чтобы присоединиться к Бифхарту. Так вот этот менеджер старался впарить мне Little Feat. Я говорил — да, мне интересны Little Feat. Тогда этот парень поворачивается к Ингберу и говорит: «Слышь, этот англичанин серьёзно интересуется Little Feat.» А Ингбер поворачивается ко мне и говорит [растягивая слова]: «А что, чувак…а как насчёт больших ног?» Такой уровень общения. [206] Little Feat (небольшой подвиг), вообще-то — каламбур, намеренно неправильное написание little feet (маленькие ноги). — ПК.

«Примерно на середине пути мы зашли в дорожное кафе. Принять заказ пришла такая пожилая официантка. Бифхарт немедленно вытаскивает бумажку и рисует какой-то набросок. Поворачивается к ней и говорит: «Знаете, я гений. Сохраните эту бумажку и лет через десять вы сможете её продать за 20 тысяч долларов.» Ну, то есть, я Пикассо. Я не мог поверить! Просто невероятно. У него не было насчёт себя абсолютно никаких сомнений, надо отдать ему должное.

«Бифхарт мог говорить и говорить по любому предмету — причём очень убедительно. Он говорил не только всякую фигню. Половину времени он выдавал свои дела типа того, что животные — высшие существа по сравнению с людьми, или что ни один саксофонист так не сыграет гаммы, как носорог; это была половина разговора, но из всего остального была видна его большая образованность. Он очень ясно объяснил мне, зачем и для чего он делает свою музыку: он любил Хаулин-Вулфа, он любил Альберта Эйлера, он любил Орнетта Коулмена — он хотел соединить фри-джаз и блюз Хаулин-Вулфа.

«Если разобраться, то всё это очень просто — именно этим он и занимался. Ему нравились две эти музыкальные формы, и он хотел соединить их. Он хотел, чтобы у него играла слайд-гитара, но во фри-джазовом духе. Он повторял это снова и снова, и всё это у него было. Для меня всё это совершенно понятно: парень начинает увлекаться кислотой, в очень раннем возрасте решает, что он гений, но ему нужно найти необходимый формат для того, чтобы сделать из себя гения. Хорошо, начнём с музыки. Это хорошая идея, и он делает Хаулин-Вулфа. Это действует; потом начинается кислотное расстройство, он сильно этим увлекается — но и это тоже действует. То, что он сделал — совершенно великолепно, действительно гениально.

«Никогда не забуду, как мы приехали в Брайтон и припарковались у причала. До «Купола» было 10–15 минут пешком, а они были одеты в свои сценические костюмы — всякие безумные одежды, и на улице на нас глазели люди. Но больше всего мне запомнилось то, когда мы зашли в здание и они начали играть. Ни до, ни после этого я не слышал ничего подобного.»

На большинстве площадок английского турне также были аншлаги; пришлось даже добавить несколько внеплановых концертов. Их концерт в лондонском Королевском Альберт-Холле не только был аншлагом, но в ожидании впечатления, которое так поразило Кента, на улице стояла очередь за билетами. Представление Капитана Бифхарта было не просто рок-концертом или пиротехническим шоу — там были также абсурдистские театральные элементы. В бристольском Колстон-Холле в качестве «разогрева» выступали балерина и исполнительница танца живота. Первым на сцену выходил Бостон в своём набивном костюме и шляпе либо в убойном головном уборе — электрическом тостере — «тост от Ракеты Мортона». Размахивая сигарой, он объявлял, что собирается выкурить её — дважды — после чего начинал играть "Hair Pie". В Альберт-Холле к нему присоединялся Трипп (в зелёных усах, тюбетейке из женских трусов с волосами, торчащими из отверстий для ног, и с моноклем в глазу) на стиральной доске, и посреди всего этого балагана появлялся Ван Влит в костюме из китайского шёлка и чёрной накидке, на спине которой были вышиты два толстощёких херувима. Он сильно прибавил в весе, и надевал накидку, чтобы скрыть этот факт. «Я чрезвычайно растолстел. Но я растолстел в качестве эксперимента — чтобы узнать, что об этом подумают. То есть, прежде чем что-то об этом сказать, надо знать», — так он объяснил это Эндрю Уайнеру. [207] Creem. 1972 (точная дата неизвестна).

Харклроуд назвал начало концерта в Альберт-Холле (на котором присутствовали некоторые экс-Битлы) одним из своих лучших живых выступлений, хотя и оставившим жуткие воспоминания: «. я открывал представление. Я выбежал, начал рубить какой-то мощный аккорд, и тут выключился мой усилитель. Ты выбегаешь на сцену Альберт-Холла — это самый крупный концерт в твоей жизни, балконы, с которых свисают люди, я открываю шоу, сердце колотится в груди. выбегаю, и тут отрубается усилитель. Мама, я хочу домой! Вся моя жизнь пронеслась передо мной. Тогда я поднимаю палец — «минутку» — иду назад, щёлкаю переключателем, ухожу за занавес, прохожу за ним, снова выбегаю, делаю секундную паузу, снова беру аккорд — ну, и конечно, аплодисменты. Не знаю, откуда это взялось. но я как-то справился с этим. Потом выходит басист — а его шнур обмотался вокруг усилителя, и вот он выходит и БУМ! — усилитель падает и едет вниз по сцене. Народ подумал, что это было полностью отрежиссировано. Просто с ума сойти.» [208] Алекс Дюк и Роб ДеНунцио, Hi-Fi Mundo, интернет-журнал, 1998.