Салли Смит - Королева

Согласно последним общественным опросам (100), большинство предпочло бы после Елизаветы II видеть на троне Уильяма, а не Чарльза. Проведенное в конце 2010 года в Британии исследование выявило 64% голосов в поддержку Уильяма и лишь 19% – за принца Уэльского. В Австралии и Новой Зеландии, куда Уильям летал с визитом в январе 2010 года, массовый интерес оказался куда выше ожидаемого, и популярность монархии значительно выросла. Принц в демократичных рубашках без галстука и кедах, опускающийся на колени, чтобы пообщаться с малышами в детской больнице, покорял сердца. Если перед его визитом, согласно опросам (101), за республику в Австралии выступало 60% населения, то после, по итогам одного из исследований, эта доля упала до 44%.

Спустя всего год с небольшим Уильям снова наведался к “антиподам” – на этот раз поддержать жертв стихийного бедствия в обеих странах – и многих расположил к себе своей искренней отзывчивостью. “Бабушка сказала однажды, что горе – это плата за любовь, – поделился он с жителями новозеландского Крайстчерча, пережившими разрушительное землетрясение. – Вы подаете пример стойкости остальным” (102). “Пришел, увидел, покорил сердца” (103), – писала “Herald Sun” в австралийском Квинсленде.

Однако очередность престолонаследования строга и не терпит перескоков. Даже если Чарльз сразу по восшествии на трон отречется в пользу короля Вильгельма V, возникнут неизбежные осложнения. Британскому парламенту придется издать специальный закон, который должны будут утвердить законодательные собрания остальных пятнадцати членов Содружества, признающих главой британского монарха. Неизбежные дебаты могут подтолкнуть некоторые из этих стран к провозглашению республики, а республиканские силы в Британии – к агитации за президентскую власть взамен королевской. Если Уильям станет королем при живом отце, Чарльз все равно не получит обратно титулы принца Уэльского и герцога Корнуолльского, положенные старшим сыновьям суверена. Скорее всего, он потеряет и доходы (104) с герцогства Корнуолльского, которые будут поступать в казну короны до восемнадцатилетия первенца Уильяма. Трудности возникнут и с подбором титула для бывшего короля.

“Принц Уильям твердо знает, что следующим монархом будет только принц Уэльский, – утверждает старший королевский советник. – У него нет ни малейшего намерения нарушать очередность наследования” (105). Кроме того, Уильям “очень близок со своим отцом и гордится им как человеком и его деятельностью в статусе принца Уэльского. Оба они готовы положиться на судьбу”.

И все же противопоставление пожилого наследника престола и его энергичного молодого сына неизбежно создает почву для конкуренции, пусть и ненамеренной. Уильям просто в силу своего обаяния уже стал “народным принцем” и объектом пристального внимания прессы. Не стоит забывать и о том, что он наполовину Спенсер, представитель древнего английского рода, а его облику придает драматизм перенесенная в детстве трагедия, хотя жаловаться на жизнь принц не склонен.

Симпатичный и высокий, как мать (при росте метр восемьдесят восемь он возвышается над всеми остальными Виндзорами), Уильям унаследовал ее магическое обаяние, простоту, юмор без подхалимажа и ослепительную улыбку. Как и отец, он умеет смотреть людям в глаза, убеждать, вдохновлять и воздействовать словом. При этом он лишен Дианиных глубинных комплексов и жажды внимания, равно как и старомодной чопорности и неуклюжей манерности Чарльза. Он взял от матери проникновенный взгляд, а от отца – склонность к раннему облысению. Он завоевывает авторитет, не страдая заносчивостью, в нем видна целеустремленность, присущая обоим его родителям. “Мы можем с надеждой смотреть в будущее, – говорит Малкольм Росс. – Уильям замечательный человек, благоразумный, невероятно учтивый и очень, очень внимательный к людям” (106).

За годы, прошедшие после смерти матери, оба принца сблизились с Чарльзом, который показал себя любящим и заботливым отцом. “Мы очень хорошо ладим – Гарри, я и папа”, – говорил Уильям в двадцать два. – У нас сплоченная семья. Без разногласий, конечно, никуда, как и у всех, и если уж споры случаются, то по-крупному. Но когда у нас мир, то мы по-настоящему дружим” (107).

Уильям прошел подготовку в британских учреждениях и институтах, понимание которых необходимо будущему наследнику престола. Подготовка монарха, как в свое время у Елизаветы II и Чарльза, сводится в основном к тому, чтобы наблюдать и вырабатывать в себе инстинктивное чувство приемлемого для суверена. “Он учится на личном примере, – говорит один из старших советников его отца. – У нас сейчас не самая обычная ситуация, когда вокруг трона три поколения разом. Не всегда все гладко, но они достаточно близки, и взаимодействие между дворцами налажено лучше, чем в прежние времена” (108).

В конце 2008 года Уильям собирался оставить дворцовую кавалерию, чтобы в полном объеме посвятить себя “фирме”. Однако затем, с согласия отца, он вдруг решил на пять лет поступить на службу в ВВС и стать пилотом спасательного вертолета. Как и Гарри, которому лицензия пилота вертолета “апач” придала больше уверенности в себе, Уильям гордится своим профессиональным опытом. “Они не хотят быть гламурными принцами из глянцевых журналов” (109), – считает старший придворный советник.

Работа на острове Англси в захолустной части Северо-Западного Уэльса подарила Уильяму дополнительную возможность достаточно долго пожить обычной жизнью – в отличие от отца, которому такого шанса не выпало. После провозглашения принцем Уэльским в десятилетнем возрасте ему пришлось резко повзрослеть, взвалив на себя положенный груз протокольных обязанностей. Даже в Кембридже его звали “сэр”. “С Уильямом и Гарри мы не форсируем события, – объяснял советник Кларенс-Хауса в 2010 году. – Пока они принц Уильям и принц Гарри, а не “сэр” или “ваше королевское высочество”. Пока им этого не нужно. Может быть, после армии, но не сейчас” (110).

Военная служба не оставляет времени на полноценное исполнение королевских обязанностей, однако принцы делают что могут. В 2009 году они перечислили шестизначную сумму наследства от покойной матери в собственноручно созданный благотворительный фонд, председателем которого стал Робин Джанврин, заслуженный бывший помощник королевы. Сотрудничество двадцатисемилетнего Уильяма и двадцатипятилетнего Гарри свидетельствует не только о братской дружбе, но и о давней приверженности труду на благо общества. Они устроили себе отдельный офис в Сент-Джеймсcком дворце с личным помощником и пресс-секретарем.

О многом говорит и то, что королева сама наняла внукам (прежде всего Уильяму) в качестве наставника заслуженного дипломата (111) Дэвида Мэннинга. Известный своим благоразумием и остротой ума, а также дипломатическим опытом, накопленным в роли посла в Соединенных Штатах и в Израиле, Мэннинг по праву считается “надежным помощником”. “Он не только мудрый человек, – говорит Чарльз Энсон, – но и не ищет выгоды для себя, что высоко ценится при дворе” (112). В 2010 и 2011 годах Мэннинг сопровождал Уильяма в поездках в Австралию и Новую Зеландию, так что своим успехом принц во многом обязан его наставничеству.