Салли Смит - Королева

Мало кто замечал, что королева только-только выздоравливает после простуды, которая одолела ее в начале недели. В числе знавших был Джон Ки, премьер-министр Новой Зеландии. Во время визита в Виндзорский замок (146) двумя днями ранее он подарил ее величеству банку новозеландского меда из мануки, известного своими лечебными свойствами. Об этой заботе королева рассказала (147) некоторым гостям на приеме. В Новой Зеландии популярность Уильяма и Кэтрин вызвала внушительную волну поддержки монархии. Свадебную церемонию посмотрело более половины взрослого населения страны (148), и лишь 33% новозеландцев, согласно новому опросу, выступали за смену режима – по сравнению с 58% в 2005 году.

На приеме королева публичных заявлений не делала, зато выступили с кафедры в Картинной галерее оба будущих короля. Чарльз, которому “посчастливилось обрести дочь, составляющую идеальную пару сыну” (149), поддразнил Уильяма насчет наследственной проплешины и выразил надежду, что тот позаботится о нем в старости. Хотя “столкнуть кресло-каталку с обрыва” (150) его старший тоже горазд, пошутил принц Уэльский. Уильям назвал “миссис Уэльскую” “замечательной женщиной”, от которой он “без ума”. Затем поблагодарил бабушку и деда за то, что “отдали на растерзание свой дом” (151), и отдельно бабушку, которая несколько недель перед свадьбой “выдерживала шквал телефонных звонков и дурацких вопросов” (152).

Ровно в половине четвертого, когда все гости собрались в саду, Кэтрин в свадебном платье и Уильям, переодевшийся в темно-синий форменный сюртук Ирландской гвардии, сели в предоставленный Чарльзом кабриолет “астон-мартин” 1970 года, украшенный воздушными шарами, лентами и номерным знаком JU5T WED – “Молодожены”. Через дворцовые ворота они выехали на Мэлл и покатили к Кларенс-Хаусу, а над ними летел один из вертолетов “си кинг” Уильяма с реющей позади растяжкой в виде британского флага. Толпа радостно приветствовала новобрачных. “Уильям и Кэтрин спустились в народ, – говорит Маргарет Роудз. – Как самые обычные молодожены, они ехали по улице в маленькой открытой машине” (153).

По всем меркам эта свадьба стала крупнейшей медиасенсацией начала XXI века – освещавшие ее шесть тысяч аккредитованных журналистов и около четырех тысяч неаккредитованных потрясли своей многочисленностью не только придворных сановников (154), но и королеву. Миллион зрителей приветствовали новобрачных на улицах Лондона, по телевизору церемонию посмотрели двадцать четыре миллиона британцев – почти 40% от шестидесятидвухмиллионного населения. 73% опрошенных (155) “The Sunday Times” считают, что Кэтрин вдохнет новую жизнь в королевскую семью.

После десятидневного медового месяца на Сейшелах Кэтрин приготовилась постепенно нагружать себя протокольными обязанностями вдобавок к шефству над некоторым количеством благотворительных организаций и официальным мероприятиям. На девять дней в июле 2011 года супруги запланировали свой первый совместный зарубежный визит в Канаду, самую крупную из подвластных королеве территорий. За ним последуют три дня в Соединенных Штатах – в Калифорнии, а не Вашингтоне или Нью-Йорке, еще одно свидетельство наметившихся перемен. По крайней мере два года молодожены намерены пожить на валлийской ферме близ авиабазы Уильяма, без положенного штата лакеев и горничных, периодически появляясь на светской сцене. Они сознательно избрали путь, который позволит им вести обычную семейную жизнь, не слишком приоткрывая завесу тайны, без которой немыслим образ монархии.

Через две недели после свадьбы внука Елизавета II совершила исторический поступок, отправившись с государственным визитом в Ирландию. Со времен ее деда, короля Георга V, который столетием ранее приезжал в Дублин, когда страна еще входила в Соединенное Королевство, британские монархи туда больше не наведывались. Четырехдневный визит Елизаветы II спустя тринадцать лет после подписания Белфастского соглашения изобиловал символическими жестами. В частности, королева возложила венок и молча склонила голову в мемориальном Саду поминовения, созданном в память о тех, кто боролся против Британии за независимость Ирландии. Кроме того, она почтила память почти пятидесяти тысяч ирландцев, погибших вместе со своими британскими однополчанами в Первой мировой войне, и семидесяти тысяч, ушедших добровольцами на фронт Второй мировой, несмотря на официальный нейтралитет Ирландии.

Елизавета II скромно и с достоинством перемещалась от одной достопримечательности к другой в условиях строжайшей безопасности, которую обеспечивали десять тысяч солдат и полицейских. Она не дрогнув посмотрела в глаза кровавому прошлому страны, посетив Кроук-Парк – стадион, где британские войска, открыв стрельбу по пяти тысячам зрителей футбольного матча в 1920 году, убили четырнадцать человек в отместку за четырнадцать британских агентов, уничтоженных в тот день ИРА. Королева посещала исторические памятники, предприятия, учебные заведения, научно-исследовательские институты и даже три легендарных конных завода в графстве Килдэр. Ее величество была в изумрудно-зеленом, реял британский флаг, ирландские оркестры впервые играли “Боже, храни королеву!”, и главы обеих стран подчеркивали необходимость примирения и взаимные выгоды англо-ирландских связей.

Выступление на торжественном банкете в Дублинском замке, столетиями служившем оплотом британской колониальной власти, королева начала с приветствия на идеальном гэльском – языке, запрещенном когда-то британцами. Президент Ирландии Мэри Макэлис восхищенно прошептала: “Ничего себе!” (156), – а собравшиеся высокопоставленные лица разразились аплодисментами. Отношения между двумя соседствующими странами “не всегда были гладкими, – сказала королева, – за столетия накопилось немало обид” (157). Она подчеркнула необходимость “примирения и отказа от вражды”, а также, как продемонстрировала в мемориальном саду она сама, предложила “склонить голову перед прошлым, но не падать перед ним ниц”.

Королева не обошла молчанием “тяжелое наследие”, “душевную боль, беспорядки, потери”, “события, которые многих из нас коснулись лично” (прямая отсылка к взрыву яхты Маунтбеттенов). “Всем, кто пострадал от нашего общего нелегкого прошлого, я выражаю искреннее и глубокое сочувствие, – сказала она. – Теперь, оглядываясь назад, мы понимаем, где следовало бы поступить по-другому, а чего не должно было бы случиться вообще”.

Эта сдержанная речь несла мощный эмоциональный заряд, и говорила Елизавета II прочувствованно. Однако главная ее сила была в моральном авторитете, завоеванном за долгое царствование. Ей не было нужды рассыпаться в извинениях, своими словами и поступками Елизавета II подводила ирландцев – и британцев – к очищению души. Она помогала “скинуть груз пережитого, почувствовать облегчение оттого, что все позади, проникнуться надеждой на светлое будущее” (158), – писала “The Irish Times”. Даже Джерри Адамс, президент политической фракции ИРА Шинн Фейн, отметил “искреннее участие” (159) королевы.