Салли Смит - Королева

В половине десятого пробил час разрекламированной конной прогулки. Пятидесятишестилетняя королева в коричневых бриджах, шерстяном клетчатом жакете, бежевых перчатках и платке оседлала Бирманку. Семидесятиоднолетний президент щеголял в рубашке с открытым воротом и легком твидовом пиджаке. Ехал он на жеребце-восьмилетке по кличке Сентенниал в английском седле, “подпрыгивая где не надо” (12). Ни королева, ни президент не надели шлемов, вызвав предсказуемые упреки.

Прежде чем устремиться в туманную даль шестисотпятидесятипятиакрового Дворцового парка, Рейган повеселил шутками толпу из ста пятидесяти репортеров, выкрикивающих вопросы из-за ограды. “У вас хороший конь?” – полюбопытствовал один. “Да, – ухмыльнулся Рейган. – Если постоите смирно, я перепрыгну ограду” (13). Королева, которая никогда не отвечает на такие подначки, сердито оглянулась на президента и, натянув поводья, ускакала, заставив Рейгана поспешно ее догонять. За ними последовали два королевских адъютанта, два верховых телохранителя и “рейнджровер” с агентами спецслужб и британскими офицерами охраны, приставленными к президентской чете. Филипп тем временем запряг экипаж четверней и повез Нэнси Рейган в отдельный тур по парку. Оставив в 1971 году поло из-за артрита, Филипп стал чемпионом в соревнованиях конных упряжек и теперь, помимо рассказа об окружающем пейзаже, посвящал первую леди в тонкости этого вида спорта (14).

В течение часа Елизавета II и Рейган ехали то шагом, то рысью, то пускались легким галопом, один раз за восьмимильную прогулку остановившись, чтобы поздороваться с фермерами посреди выпаса. Следуя вдоль канала, впадающего в Темзу, Рейган так активно махал зевакам, что королева начала опасаться, как бы он не свалился в воду, и в какой-то момент, подхватив его лошадь под уздцы, потянула ее вправо, подальше от края. Прогулка закончилась в конце Длинной аллеи Большого Виндзорского парка, где за каждым деревом и кустом притаились сотрудники охраны, и репортеры снова забросали президента вопросами, вызвав новую вспышку недовольства у королевы, когда Рейган с готовностью остановился поболтать. Свою спутницу он назвал “очаровательной” и “простой”, отметив также, что она “отлично владеет конем” (15).

Несколько часов спустя Рейган положительно отозвался о Фолклендской кампании в выступлении перед обеими палатами парламента, первым из американских президентов удостоившись этой чести (16). Королева в Виндзоре тем временем занялась бумагами из правительственных ящиков в своей личной гостиной. Каролина Дивер провела остаток дня, осматривая замок, гуляя по Большому коридору и восхищаясь пейзажами Каналетто. “Не скучаете?” – раздался знакомый звонкий голос из-за соседней двери. “Эти картины просто великолепны!” – восторженно отозвалась гостья. “Не торопитесь, смотрите сколько угодно, – продолжила королева. – Я рада, что вам нравится” (17).

Не меньше картин потрясли Каролину Дивер тщательные, длившиеся весь день приготовления к вечернему торжественному банкету на сто пятьдесят восемь персон в зале Святого Георгия. Пятидесятитрехметровый стол из красного дерева был таким широким (два с половиной метра), что помощникам дворецкого приходилось влезать на него с ногами (надев полотерные суконки), чтобы расставить позолоченные серебряные подсвечники и цветочные композиции в золотых вазах.

На банкете королева публично восхитилась тем, “как ловко Рейган управлялся с незнакомой лошадью и еще более непривычным седлом” (18). Затем перешла к более серьезной теме: “Конфликт на Фолклендах был навязан нам агрессорами <���…> На протяжении кризиса британцы чувствовали поддержку и понимание американского народа. Мы признательны за прямоту, терпение и мастерство, с которой США исполнили двойную роль союзника и посредника” (19).

После ужина лакеи отодвинули стулья от стола к стене, и Рейганы с королевской четой прошествовали по образовавшемуся проходу. Впереди, спиной вперед, лицом к королеве, шел, указывая дорогу, шестидесятишестилетний лорд-гофмейстер лорд Чарльз “Чипс” Маклин, 27-й глава клана Маклин. С растущей тревогой Рейган оглянулся на королеву, ища подтверждения, что так действительно положено по древнему придворному ритуалу. “И вдруг я увидел, что моя миниатюрная спутница делает знак рукой” (20), – вспоминает президент. Как Елизавета II позже объяснила Рейгану, она подсказывала Маклину направление, “чтобы он не споткнулся, потому что стулья не всегда ставят ровно”.

Диана плохо себя чувствовала и на банкете не появилась, однако две недели спустя она выполнила свой долг продолжения династии, родив 21 июня Уильяма Артура Филиппа Луиса. “Я испытала большую радость, потому что все снова наладилось, – вспоминала она позже. – И мне на какое-то время стало легче” (21). Королева в числе первых (22) навестила Диану в больнице Святой Марии и увидела новорожденного принца, занявшего теперь второе место в очереди престолонаследования.

Спустя менее года после покушения Маркуса Сарджента Елизавете II пришлось выдержать еще более серьезную проверку на прочность. В четверть восьмого утра в пятницу 9 июля ее разбудила хлопнувшая дверь – придворные такого точно допустить не могли, а Филипп уехал в шесть утра на мероприятие за городом. Подняв глаза, королева увидела, как босой незнакомец в футболке и джинсах раздвигает шторы и прыжком оказывается в изножье ее кровати с осколком стекла из разбитой пепельницы, капая кровью из порезанного правого большого пальца на постель.

Бросив дерзкий вызов системе охраны, тридцатилетний Майкл Фейган взобрался по четырехметровой стене, проник во дворец через открытое окно и беспрепятственно прошел по коридору, добравшись незамеченным до спальных покоев королевы. Как выяснилось, это не первое его проникновение – 7 июня он уже влезал во дворец и поживился половиной бутылки вина.

“Выметайтесь немедленно!” (23) – воскликнула королева, но Фейган, не обращая внимания, принялся плакаться на свои проблемы. Осознав, что опасности он не представляет, Елизавета II сменила тактику. Десять минут она терпеливо слушала жалобы, поддерживая беседу о детях и заинтересованно поддакивая, одновременно несколько раз нажав тревожную кнопку и дважды позвонив на пульт охраны дворца. Позже Фейган свидетельствовал, что королева хранила совершенно невозмутимый вид. Невольно вспоминается сходное происшествие в Виндзорском замке в феврале 1941 года, когда человек в невменяемом состоянии проник в спальню Елизаветы-старшей и схватил ее за лодыжки. Королева-мать, удержавшись от крика, вымолвила: “Что у вас стряслось?” (24) Пока незнакомец рассказывал, она пробралась вдоль стенки к тревожному звонку.