Канатжан (Кен) Алибеков (Алибек) - Осторожно! Биологическое оружие!

Я знал, что могу безбоязненно оставаться дома: не было никакой опасности, что инфекция передастся жене или детям.

Бактерии туляремии могут попасть в организм только через повреждения на коже человека. Они не передаются от человека к человеку, однако легко переносятся мухами, блохами, крысами и, попав в ранку, тут же разносятся с кровью по всему телу. Заболевание характеризуется сильным жаром, лихорадкой и ознобом и сопровождается невыносимой головной болью. Попав в кровь, бактерии начинают стремительно размножаться, поражая лимфатические узлы и другие органы, в том числе печень и селезенку.

Даже после того как в 40-х годах появились антибиотики, туляремию по-прежнему продолжали считать почти идеальным оружием для использования на поле боя: благодаря быстроте, с которой она распространяется, никакой полевой госпиталь или больница не сможет справиться с огромным потоком заболевших.

Если принять меры незамедлительно, то антибиотики смогут сначала приостановить распространение болезни, а потом уничтожить и сам микроб, на это требуется всего несколько дней. Чем позже приняты нужные антибиотики, тем дольше и сильнее мучается заболевший. В особенно тяжелых и запущенных случаях болезнь может тянуться месяцами.

Наилучшим средством против этой болезни считался тетрациклин, но я не имел ни малейшего понятия о том, насколько эффективным он может оказаться против того штамма туляремии, с которым мы работали у себя в лаборатории. В некоторых случаях даже чрезвычайно вирулентные штаммы поддавались лечению обычными антибиотиками и довольно быстро погибали.

Я позвонил жене моего друга, которая работала врачом в местной больнице, и сказал, что мне срочно нужен тетрациклин. При обычных обстоятельствах потребовался бы рецепт, но в маленьком городке было легко обойти правила.

— Сколько? — спросила она без малейшего удивления.

Быстро подсчитав, я попросил тройную дозу. Все-таки в режиме строгой секретности есть свои преимущества! Скажем, в США вряд ли мне удалось бы безо всяких объяснений приобрести такое количество антибиотиков.

Нужно было принять сразу ударную дозу. Если бы это не сработало, пришлось бы тут же лечь в больницу. Самолечение тоже имеет свои пределы.

Через час жена моего приятеля привезла нужные таблетки. Ослабев, я не мог встать с кресла, поэтому дверь открыла Лена.

К концу дня мучивший меня жар стал понемногу спадать. На следующий день я остался дома, сообщив на работе, что немного простудился. К среде или к четвергу мне стало намного лучше. Последующие десять дней я по-прежнему продолжал принимать большими дозами тетрациклин, а в понедельник смог уже вернуться на работу.

Когда Лена спросила меня, что случилось, я объяснил, что в результате небольшого происшествия в одной из лабораторий подцепил легкую инфекцию. Она ничего не знала о туляремии, поскольку я никогда не рассказывал о своей работе. Жена сделала вид, что объяснения ее успокоили, и, только когда мы уехали из Советского Союза, призналась, что сильно испугалась в тот день.

Инцидент удалось скрыть. Но это было еще одним подтверждением опасности того, чем мы занимались.

«Биопрепарат» был самым строго охраняемым объектом времен «холодной войны», тайной, настолько тщательно скрываемой от посторонних глаз, что сотрудники разных отделов часто понятия не имели, чем занимаются их коллеги. Но даже самая совершенная и секретная структура основана на человеческих взаимоотношениях. Сплетни, профессиональные разговоры, соперничество, простое любопытство были причиной того, что мы иногда узнавали больше, чем следовало бы.

О том, что произошло в Свердловске, узнали все, но не сразу, а по прошествии времени.

Я узнал об этом происшествии случайно. В июле 1979 года я по-прежнему работал в Сибири. Это был трудный период в моей жизни. Мои достижения и несколько успешно решенных проблем стали казаться малозначительными и неинтересными, несмотря на признание, которое я получил в Москве. Я был не удовлетворен тем, как продвигается моя научная карьера. Мне казалось, что жизнь проходит зря.

Кроме жены, жаловаться мне было некому. Но так продолжалось недолго. Из Управления «Биопрепарата» в Бердск прислали с проверкой полковника Олега Павлова.

Павлов был из тех людей, которые с радостью отложат все дела ради хорошей компании, чтобы хлопнуть стопку-другую водки и поговорить по душам. Как-то раз в пятницу, после утомительного совещания, он вдруг спросил, есть ли неподалеку какое-нибудь местечко, где он мог бы, как он выразился, увидеть, что такое настоящая Сибирь.

Я объяснил, что по выходным все сотрудники со своими семьями отправляются на ближайшую речку покупаться и половить рыбу. В будни там обычно не было ни души.

— Чудесно! — вскричал он. — Давай только закуску купим.

Был чудесный жаркий летний день. В парке на берегу реки было пустынно и тихо, лишь ветви берез лениво шелестели на ветру. Павлов, сбросив одежду, с криком прыгнул в воду. Я последовал за ним, удивленно наблюдая, как он, словно ребенок, с удовольствием плещется в ледяной воде.

Выбравшись на берег и растеревшись полотенцами, мы оделись и принялись распаковывать закуску: вареные яйца, колбасу, хлеб и лук. Павлов захватил бутылку водки и два стакана. Устроившись в тени деревьев, мы блаженствовали и наслаждались природой.

Водка способна развязать язык любому. И я, сам не зная почему, вдруг выложил ему все, что у меня наболело.

— Здесь я не могу сделать ничего стоящего! — жаловался я. — Да и сам посуди: нужных специалистов мало, работы интересной нет. Хочется, чтобы нам хоть раз в жизни поручили какое-то серьезное дело.

Павлов, одним глотком осушив стакан, поставил его на землю возле себя.

— Не будь идиотом, — проворчал он, — позволь дать тебе один совет: не стоит мечтать о том, чтобы на тебя свалилась какая-нибудь серьезная проблема, потому что по закону подлости именно так и случается.

Не иначе как выпитая водка стала причиной того, что я вдруг резко поглупел и внезапно перестал понимать начальство с полуслова. Стараясь не выдать своего смущения, я отвел глаза в сторону: «Не следовало пить по жаре», — пробормотал я, надеясь, что Павлов просто улыбнется и можно будет перевести разговор на другую тему.

Но он и не думал смеяться.

— Ты ведь знаешь о Свердловске? — вдруг ни с того ни с сего спросил он.