Майкл Мориц - Возвращение в Яблочное королевство. Стив Джобс, сотворение Apple и как оно изменило мир

По мнению Марккулы, таким человеком мог стать Майкл Скотт, карьера которого тесно переплеталась с его собственной. Оба пришли на работу в Fairchild в один и тот же сентябрьский день 1967 года, и их посадили в смежные кабинеты. Какое-то время Марккула работал в подчинении у Скотта, который был на год его младше. Они ничем не отличались от своих сверстников. Обсуждали корпоративные сплетни и состязались в точности предсказания, с какой скоростью будут падать цены на полупроводники.

Обнаружив, что родились в один день, 11 февраля, они завели традицию ежегодно устраивать праздничный ланч. Именно во время этой традиционной встречи в феврале 1977 года Марккула спросил Скотта, не заинтересует ли его должность президента Apple.

Скотт, как и сам Марккула, был в душе инженером. Он вырос в Гейнсвилле, штат Флорида, а в старших классах по вечерам и выходным дням пропадал в вычислительном центре университета, где возился с компьютерами IBM 650, которые в конце пятидесятых были самыми популярными вычислительными машинами в мире. Учиться он пошел не в МТИ, а в Калифорнийский технологический институт, поскольку снегу предпочитал тепло, и своей специальностью выбрал физику. После окончания университета Скотт два года проработал инженером в подразделении Beckman Instruments в Южной Калифорнии, которое разрабатывало наземные стенды для испытаний ракет Saturn. Компания Beckman пользовалась популярностью у торговых агентов Fairchild, выполнявших задания Дона Валентайна. Скотт перешел в Fairchild (отчасти соблазненный обещанием выплаты 100 долларов за каждого привлеченного рекрута). Проработав там пару лет, он разочаровался в корпоративной политике и ушел в National Semiconductor.

В тридцать два года Скотт управлял производством стоимостью 30 миллионов долларов, выпускавшим гибридные аналого-цифровые микросхемы. Работа в National Semiconductor считалась не самой престижной, но должность Скотта, бывшего директором одного из направлений, была достаточно важной, а в подчинении у него находилось около восьмисот человек. Он был успешен, без труда выдерживал разносы президента компании, отличавшегося буйным нравом, то и дело колотившего кофейные чашки, и отказался от предложения возглавить завод на Дальнем Востоке, решив остаться в Калифорнии. К моменту ланча с Марккулой Скотт понял, что устал. "Мне все надоело. Я четыре года занимался одним и тем же", — рассказывал он. Скотт рассматривал организацию компании с точки зрения инженера: "Это как бесконечная шахматная партия. Задача состоит в том, чтобы построить единую систему, которая работает самостоятельно и имеет собственный контроль и баланс. Я хотел убедиться, что могу создать такую систему с нуля". Это был невысокий, плотный мужчина, ходивший со сжатыми кулаками. Он носил очки, коротко стригся, имел привычку накручивать волосы на палец, одевался по большей части в футболки, обтягивавшие нависавший над ремнем живот, и в хорошем настроении выглядел как благодушный владелец автомобильной свалки. Он производил впечатление человека, который с удовольствием управлял бы автоматизированным заводом из кресла перед компьютерным терминалом, поставив рядом банку пива Budweiser и включив фоном "Полет валькирий".

Дипломатичный Марккула, не любивший навязывать свое мнение другим, предложил Возняку и Джобсу рассмотреть кандидатуру Скотта на должность президента Apple. Возняку, опасавшемуся груза рутинных обязанностей, Скотт понравился; ему также польстила увлеченность Скотта компьютерами. "Я испытал большое облегчение, узнав, что за производство будет отвечать кто-то еще помимо Стива", — рассказывал он. Однако Стив не был так уверен в этом шумном человеке, который ни в грош не ставил восточную философию и салату предпочитал пиццу. Джобс часами просиживал в кафе Bob’s Big Boy, обсуждая с Холтом и Возняком личность Скотта. Холт вспоминал: "Джобс сам не был уверен, хочет ли он контролировать весь процесс. Он сомневался в деловой хватке Воза и собирался поговорить с ним, если вдруг у компании начнутся трудности. Джобс колебался, не понимая, каких полномочий лишается". Кроме того, Джобс настаивал на праве обратного выкупа акций Скотта, если тот не справится с возложенными на него обязанностями. Марккула опять принялся убеждать Джобса, объясняя, что дело не в полномочиях, а в эффективности управления.

Джобс слушал. Взвешивал: обещание будущих вложений против ощутимой потери власти. Ему хватало мужества признать, что он чего-то не умеет, но в то же время он был слишком задирист, чтобы отступить перед человеком, который на много лет старше его. Джобсу предстояло забыть о годе y*censored*ro труда, однако он утешался несложной арифметикой.

Поскольку любая комбинация из Возняка, Джобса и Марккулы контролировала большую часть акций компании, они могли в любое время уволить Скотта. Ситуация была довольно щекотливой, и Скотт, которому предстояло заботиться о чужих инвестициях, прекрасно это понимал. "Я спрашивал себя, удастся ли мне что-то сделать или мы будем все время спорить? Меня больше всего беспокоило, уживемся ли мы с Джобсом. Он подозревал, что я делаю товар, не рассчитанный на потребительский рынок.

Я думал, что он вообще не знает, что делает". Поскольку формально главным был Скотт, в первый год ему установили зарплату в размере 20 001 доллар, на один доллар больше, чем трем главным акционерам.

Несмотря на то что Джобс, Возняк, Холт, Марккула и Скотт в той или иной степени были технарями, у них было мало общего. Они отличались возрастом, внешностью, воспитанием и амбициями. Им нравились разные люди, у них были разные представления о преданности, удовольствии, эстетике, религии, деньгах, политике. Речь молодых людей была усыпана непристойностями, а их старшие товарищи едва ли не краснели, услышав бранное слово. Они были так не похожи друг на друга, что биолог, получив пять образцов их хромосом, с удивлением обнаружил бы, что все они мужчины и у каждого из них по две ноги.

Джобс, несмотря на явную любовь к деньгам и наслаждение властью, искренне увлекся Apple и не хотел заниматься ничем другим. Возняк, для которого разница между тысячей и миллионом носила скорее технический (в смысле двоичного кода), чем денежный аспект, главное удовольствие получал от демонстрации возможностей своего компьютера. Холта, который впервые в жизни стал обладателем суммы в тридцать тысяч долларов, привлекала возможность заработать за пять лет четверть миллиона.

Марккула не скрывал своего увлечения компьютерами и стремился пополнить свой послужной список еще одним достижением, а Скотт больше всего на свете хотел быть президентом компании, которая добьется невиданных успехов.

"Китайцам компьютер бы очень понравился!" — воскликнула Паола Чирингелли.