Екатерина Митрофанова - Роковая тайна сестер Бронте

…Настала ночь. Ночь, принесшая с собой неожиданную бурю — последний и, вероятно, самый ощутимый отзвук уходящей зимы. Я испытывала неизъяснимый леденящий ужас, прислушиваясь к бурным порывам ветра и к свисту метели. «О, Боже! Сохрани нас всех! Помилуй! Спаси!» — беспорядочно шептали мои уста.

Бурная ночь. Праздник святого Патрика. Утренний разговор с леди Кэтрин. Все это мгновенно смешалось в моем воспаленном сознании в диком стремительном вихре.

Штурмующий восточный ветер все усиливался; его устрашающие заунывные стенания отзывались в моей голове невыносимой болью. Мне вдруг почудилось, что ветер этот гудит как-то по-особенному: в его отчаянных бурных завываниях ощущалось нечто потустороннее, нечто зловещее. «Тихо ты, тихо, Банши, не голоси ты под каждым окном» [111] Цит. по: Бронте Ш. «Городок» [ «Villette» (1851–1852)]. Глава 42. Конец. — Нальчик: Эль-Фа, 1997. С. 521. (Пер. с англ. Л. Орел, Е. Суриц.) .

Мое окно!.. Оно резко распахнулось, и леденящий поток ветра и снега с пронзительным свистом ворвался в комнату. Я бросилась к окну. Но едва я протянула руку, чтобы затворить ставни, как тут же, в неимоверном ужасе отдернула ее, отпрянула назад и издала истошный возглас.

Мой неподвижный, исполненный панического страха взор был устремлен в одну точку — там, с наружной стороны окна, внезапно возникла миниатюрная прозрачная фигура. Ее едва уловимые для человеческих очей призрачные очертания росли и ширились с каждым мгновением, обретая формы и размеры полноценного мужского тела. Меня пробил холодный пот. Я быстро зажмурилась и для верности заслонила глаза руками, после чего, должно быть, потеряла сознание.

Сколько времени я провела без чувств, не имею понятия. Но, вероятно, мое забытье длилось недолго, ибо, когда я очнулась, в комнате все еще царил мрак. И было странное ощущение, будто кто-то отчаянно царапает по стеклу. Скорее всего, именно этот жуткий скрежет, бесцеремонно вторгшийся в мое сознание, и привел меня в чувства.

Совершенно обезумев от ужаса, я поднялась и снова подкралась к окну. Каких неимоверных усилий стоило мне преодолеть свой смертельный страх и вновь заставить себя взглянуть в ту сторону, где — могу поклясться — еще недавно я видела призрак мужчины! Я почему-то была убеждена, что он все еще там, за окном, и что это именно он остервенело скреб по оконному стеклу!

Но нет! Внимательно вглядевшись во мрак, я, к своему изумлению и неописуемому облегчению, обнаружила, что ставни окна закрыты (возможно, створки захлопнулись порывом ветра, пока я была без сознания), а напугавший меня странный скрежет исходил от раскачивающейся на ветру ветки дерева, концы которой упорно хлестали прямо по оконному стеклу.

«Должно быть, этот призрак мне померещился!» — подумала я и, пробравшись на свою кровать, мгновенно забылась крепким сном.

…Наутро я проснулась в подавленном состоянии. Мною внезапно овладело странное предчувствие — предчувствие какого-то неотвратимого судьбоносного свершения. Я быстро оделась и поспешила к традиционной утренней молитве.

Почти все обитатели пастората были уже в сборе. Не было лишь миледи, которая, как мне подумалось, вероятно, по своей слабости, еще изволит почивать, и беспокоить ее сейчас было бы неразумно. По-видимому, того же мнения придерживался и достопочтенный мистер Николлс. Ровно в назначенный час он раскрыл Священную книгу и стал читать псалмы, не дожидаясь последней участницы этих ежедневных обрядов.

Леди Кэтрин не явилась ни к завтраку, ни к обеду. Но, поскольку она избегала подобных мероприятий вот уже несколько дней кряду (за исключением вчерашнего), никто из участвовавших в трапезе, по всей видимости, не придал особого значения факту ее отсутствия.

Меня, однако, происходящее уже начинало беспокоить. За обедом я внимательно присмотрелась к юной Кэти и заметила на ее прекрасном лице следы тревоги. Девушка едва притронулась к еде, а когда трапеза закончилась, тут же обратилась к хозяину с просьбой позволить ей прогуляться по пустошам.

— Как же вы пойдете, хотелось бы знать? — спросил мистер Николлс, с насмешкой глянув на свою молодую, очаровательную гостью. Он, конечно, был убежден, что она шутит.

— Как обычно, — отозвалась юная леди. — Вы же знаете, сударь, что я люблю прогулки.

Мистер Николлс мгновенно изменился в лице. Поняв, что девушка говорит серьезно, он сразу же оценил всю опасность ситуации и поспешил предупредить возможные последствия кратким, но внятным ответом:

— Нет!

— Но я должна пойти! — настаивала леди Лонгсборн, — Умоляю вас, сэр… позвольте!

Он серьезно поглядел ей прямо в глаза и мрачно произнес:

— Ночная буря смешала землю с небом. Стоит вам только выйти за порог, как вы немедленно заблудитесь и погибнете в суровых просторах Гаворта. Вы что же, хотите собственной смерти?

Молодая леди не произнесла ни слова. Она молча упала перед хозяином на колени и залилась горючими слезами.

Преподобный Артур Николлс нахмурился.

— Что случилось? — спросил он, напряженно глядя на свою юную гостью.

— Моя матушка… — захлебываясь слезами, промолвила несчастная девушка. — Она ПРОПАЛА… Я должна найти ее!.. Я ждала… я надеялась, что она вот-вот вернется!.. Я отчаянно молилась об этом!..

— КАК ЭТО пропала? — в полном недоумении произнес хозяин, и его лицо мгновенно сделалось белым, как полотно.

— Вероятно, она вышла на прогулку по пустошам рано утром, когда я еще спала. Вы же знаете, сэр, у матушки по временам мутится рассудок. Она легко может спутать день с ночью и не обратить никакого внимания на непогоду…

— Исключено! — отрезал мистер Николлс. — Я свято чту традиции этого дома и, следуя примеру своего достопочтенного патрона, каждый вечер перед отходом ко сну запираю входную дверь на засов. Дверь пастората закрыта до тех пор, пока не закончится завтрак. Так было и будет всегда.

Услышав эти слова, молодая леди пошатнулась и упала без чувств. Марта тут же захлопотала подле нее с флакончиком нюхательной соли, пока она наконец не очнулась.

Я дала знак мистеру Николлсу, и мы с ним отошли в сторону так, чтобы наш разговор не достиг ушей юной Кэти.

— Она могла выйти на улицу через мое окно, — напрямик высказала я свое невероятное предположение.

Хозяин смотрел на меня, как на полоумную, и я поспешила объясниться:

— Нынче ночью ветер распахнул настежь створки моего окна. А потом… должно быть, разразившаяся буря вывела из строя мои нервы, и мне стало дурно. Я упала в обморок. Один Бог ведает, сколько времени я провела без сознания. Возможно, что как раз в те страшные минуты леди Кэтрин тайком ото всех спустилась в мою комнату и…

— И выбралась наружу через ваше окно! — договорил за меня мистер Николлс; в его голосе звучал едкий сарказм, — Вы хоть сами понимаете, какую нелепицу вы сейчас сказали?