Виктор Захарченко - Из истории Кубанского казачьего хора: материалы и очерки

Тревожное боевое время, частые бои, ежедневные разъезды в глубь курдинского расположения, среди дикой, сплошь пересеченной местности, где каждый камень — глыба сулил засаду, когда каждый казак, вкладывая ногу в стремя, всегда мог думать, что это он делает, может быть, в последний раз, и в это время он, может быть, невольно вспоминал не только родину, станицу и семью, но и… молился в душе…

Ночью по тревоге в темь «хоть глаз выколи» — офицерским разъездом в 10 коней — спешно выступаешь куда‑то за 20 верст и… первая команда невольно вылетает:

«Ну, с Богом, братцы, за мною… Дозорные, вперед!».

И сам, незаметно для казаков, коротко крестишься в темноте…

Непосредственные наблюдения автора за вот такими моментами из боевой жизни казаков 1–го Кавказского полка и дали ему мысль это выразить словами:

Офицеры 1–го Кавказского полка, которые во главе своих казаков, подвигами в боях на Турецком фронте в 1–й год Великой войны 1914–1915 годов дали зарождению Кубанской войсковой песнь — молитвы — «Ты Кубань, Ты, Наша Родина…». Сняты в день Войскового праздника 5 Октября ст. ст. 1914 г. в г. Маку. Персия. Перечень их справа налево:

1. Ком. 6–й сотни есаул Н. А. Флейшер, казак ст. Дондуковской. В чине полковника, расстрелян красными в Армавире в 1920 году.

2. Полковой делопроизводитель, коллежский асессор Е. Т. Чирсков, терский казак. Зверски замучен красными в марте 1918 г. после неудачного «Кавказского восстания», в котором он участия не принимал.

3. Подъесаул С. Иoс. Доморацкий, из Майкопа. В чине войскового старшины поднят красными солдатами на штыки летом 1918 г. на станции Ладожская, в составе 68 кубанских офицеров, при перевозке их из тюрьмы Армавира в Екатеринодар.

4. Полковой священник отец Константин Образцов, автор гимна. Погиб от рук красных в первые же дни революции.

5. Пом. ком. полка есаул Ерыгин, казак ст. Бжедуховской. В чине войскового старшины, умер в 1916 г. в гор. Екатеринодаре.

6. Командир полка (в фуражке и кителе), полковник Д. А. Мигузов. Терский казак. Расстрелян красными на одном из островов Каспийского моря, возле Баку, в 1920 г.

7. Ком. 1–й сотни подъесаул Ф. М. Алферов, казак ст. Урупской, Георгиевский кавалер 1916 г. В чине войскового старшины, убит в конной атаке против красных под Армавиром в 1918 году.

8. Ком. 4–й сотни есаул С. Е. Калугин, казак ст. Ладожской. Ком. 1–го Кавк. полка в 1919 г. Под Царицыном, в бою потерял глаз, выбитый пулею. В чине полковника сослан на Урал в 1920 г. По старости лет возвращен на Кубань и там зверски замучен красными.

9. Полковой адъютант (в кителе и папахе) сотник И. Н. Гридин. В чине полковника сослан на Урал в 1920 году.

10. (Позади него) Полковой казначей подъесаул В. Н. Авильцев, из Майкопа. В чине полковника сослан на Урал в 1920 году.

11. Ком. 3–й сотни подъесаул Г. К. Маневский, казак ст. Царской. В чине полковника и командира Линейной бригады, смертельно ранен в бою на Маныче в апреле 1919 года. Приказ о производстве его в генералы застал его уже в гробу. Похоронен в Майкопе в ограде церкви.

12. (Позади него) Ком. 5–й сотни есаул Е. М. Успенский, казак ст. Каладжинской, родной брат Кубанского войскового атамана генерала Успенского, умершего в 1919 г. В чине полковника, убит снарядом в Белграде во время бомбардировки его немцами в последней войне.

13. Хорунжий Ф. И. Елисеев, казак ст. Кавказской. Полковник. Проживает в Северной Америке.

14. Хорунжий В. А. Поволоцкий (позади него). В чине есаула, сослан на Соловки в 1920 году.

15. Хорунжий Н. В. Леурда, казак ст. Горячий Ключ. В чине подъесаула, застрелился в Екатеринодаре в феврале 1918 года.

16. Хорунжий И. В. Маглиновский, казак ст. Брюховецкой. В чине есаула, погиб в бою в Саратовской губ. в 1919 году.

Лежат справа налево:

1. Хорунжий В. Н. Кулабухов, казак ст. Ново — Покровской. В чине подъесаула, умер в 1919 году.

2. Помощник полкового врача, классный фельдшер Целицо. Казак. Умер в 1915 году.

3. Заведующий оружием, чиновник Самойлов. Умер в 1916 году.

4. Командир обоза, подъесаул П. А. Ламонов, казак ст. Кавказской. В чине есаула, сослан в Кострому в 1920 году и умер в Пензе, в плену у красных.

Любовь казака к родине, любовь к Кубани, к «Кубани», конечно, как к

«ВОЙСКУ КУБАНСКОМУ»,

к его горделивому историческому прошлому, острое сознание всегдашней

«Войсковой Гордости»,

боязнь ее не уронить во всех боевых переделках, боязнь не опозорить седины своих дедов (Георгиевский штандарт полк получил за взятие Девебойненской позиции перед Эрзерумом в 1877 году) — все это, видимо, не раз выявлялось казаками в их обыденной боевой жизни, если автор, сам не казак, запечатлел казачью мысль такими трогательными и жертвенными словами:

И как последняя затаенная мысль — мечта всякого воина, жаждущего окончить войну живым и со славою, мечта — принести своей родине благополучие и счастье, с сознанием, что им лично сделано все для нее — автор, словами казачьей песни, выразил полную сыновью преданность родине — и в экстазе своих горячих чувств к ней он коленопреклоненно выражает ей полную свою любовь — почтение:

Эта «песнь» вышла в печати маленькою брошюркою в 6–8 страниц, вместе с другими стихами автора, к осени 1915 года. Тогда же с собственноручною надписью автора отца Константина, в знак приветствия назначения моего полковым адъютантом 2 ноября 1915 года, я получил ее «на память» в селении Санжан, в убогой землянке его. Автор ее, видимо, имел в виду этою «песнью» дать более значительный смысл ее понимания, так как в заголовке стояло:

«Плач Кубанских Казаков».

Мы, офицеры, по гордости своей, тогда даже возмутились этим:

Почему «плач»?

Но 1–й Кавказский полк через несколько дней неожиданно был сменен 1–м Лабинским полком, и мы, после 15–месячного непрерывного пребывания в полудикой Турции, испытав нечеловеческие лишения, измотанные и обтрепанные — с нескрываемой радостью выступили на отдых в Карс. Но отдохнуть полку не удалось. Пробыв всего лишь несколько дней, он был спешно переброшен в г. Ольты, т. к. началась Эрзерумская операция, закончившаяся падением этой первоклассной турецкой крепости. Развивая успех, с непрерывными и жестокими боями полк прошел Мема — Хатунь, Барна — Кабан, Байбурт, Хан — Дараси, закончив все это занятием далекого и уже полуевропейского города Эрзинджана, расположенного в богатой и плодородной долине, где впервые в Турции нашли мы яблоки, груши, огурцы и даже арбузы. И далее, распространяясь в глубь Турции, дивизион полка занял город Кемах, в 60 верстах западнее Эрзинджана, по шоссе на Сивас. Это был самый далекий пункт, где только могли быть русские войска в Турции. Увлеченные такими боевыми успехами мы как‑то и забыли о