Сергей Кремлев - Мифы о 1945 годе

Впрочем, дальнейшие строки докладной записки позволяли предполагать, что слово «отдельные» майор Козлов употребил скорее из соображений, говоря языком современным, политкорректности (правда, хотел бы я, чтобы кто-нибудь объяснил мне смысл последнего занятного понятия).

Вот что писал далее майор Козлов:

Но ведь до боевых действий здесь была, вроде бы, зона «нацистских злодеяний»? И как же на них реагировали «свободолюбивые» чехи в покрытой горами, то есть – удобной для партизанских действий и неудобной для действий регулярной армии Чехии?

Что ж, майор Козлов написал и об этом:

Те, кто хотя бы из подвалов , но воочию видел, как русские проливали кровь и гибли за их свободу, хотя бы на несколько десятилетий прониклись к русским благодарностью.

Те, кого русские лишили возможности лизать вместо немецкого сапога американский армейский ботинок, уже тогда русским не могли этого простить.

Что я имею в виду, написав последнюю фразу, читателю станет понятнее тогда, когда мы доберёмся до раздела о последних боях Красной Армии в Чехии, закончившихся освобождением Праги.

А пока – ещё об одном народе, «безвинно» «потерпевшем» от «русских варваров».

ЭТОТраздел станет, пожалуй, одним из наиболее обширных, что вполне объяснимо. Вопрос: «Каким был типичный рисунок поведения советских солдат и офицеров на территории Германии в 1945 году?» сегодня становится важнейшим по причинам, о которых я уже говорил в самом начале книги.

Освободитель или насильник?

Герой или мародёр?

Немцам внушают: насильник и мародёр.

«Россиянцам» сегодня проталкивают в умы примерно то же. Скажем, в фильме, снятом одним из отечественных (?) телеканалов, крупным планом подают воспоминания ветерана о том, как он-де подыскивал «девочку» для своего лейтенанта по его приказанию.

И ничего – проходит.

И крыть нечем! Сергей Кремлёв Берлин не брал, его тогда и в проекте не было, а ветеран, увешанный многочисленными значками и даже боевыми наградами, – вот он. И подтверждает: «Насиловали».

Что тут сказать?

Угу, было дело.

Вот только хотелось бы знать – зачем этого, не очень-то соображающего, что ляпает, ветерана не только посадили перед телекамерой, но и запустили запись на спутниковые эфирные орбиты?

Существенно и то, как часто насиловали немок и кто их насиловал. Всплески насилия случаются и в обычной жизни, а уж война – это ежедневное массовое насилие, организованное в межгосударственном масштабе. Поэтому случаи того или иного индивидуального насилия во время войны не могут не учащаться. Весь вопрос – в масштабах, причинах и отношении власти и общества к подобным эксцессам.

Попробуем с этим разобраться, но вначале – ряд предварительных соображений и немного информации…

Даже в самые гнусные и грязные годы «холодной войны» на Западе тему изнасилований немок русскими особенно не муссировали. Думаю, в том числе и потому, что если бы её кто-то затронул широко тогда – в пятидесятые, да и шестидесятые, годы, – то посольства Англии, Франции, США, ФРГ в Москве могли бы оказаться в осаде возмущённых бывших фронтовиков – без каких-либо усилий Агитпропа ЦК КПСС. На войне бывало всякое – кому как не прошедшему войну знать это. Но два миллиона изнасилованных? Такого поклёпа на себя, на своих павших и живых товарищей наши отцы и деды не потерпели бы.

Зато дети и внуки спокойно сносят всё. Но за это нам (точнее вам, ваньки́, не помнящие родства) ещё отплатится.

Ну в самом-то деле! Если нынешние поколения не были в 1945 году в Германии, то своих-то отцов и дедов, вернувшихся оттуда и честно проживших свою жизнь до кончины в Советском Союзе, эти поколения должны же знать! Так что? Те, кто воевал, победил, вернулся домой и отстроил Державу, были поголовно или в значительной массе своей насильниками и негодяями?

Это ведь и есть мужская часть нашего народа, наши деды или отцы! Мы жили с ними и благодаря им. Благодаря, в том числе, в самом прямом смысле этого слова – зачатые ими. Но разве мы – потомки тотальных насильников?

Эх, «Россияния»!

Да, нынешние гнусности стали возможны лишь сегодня. И, начиная с 1992 года – с Берлинского фестиваля, появляются «документальные» и «художественные» фильмы, где утверждается, что в Германии и Польше русскими было изнасиловано 2 миллиона (кто больше?) женщин; что только в Берлине было изнасиловано то ли 100, то ли – 130 тысяч немок, из которых 10 тысяч покончили самоубийством…

Немецкая журналистка Марта Хиллерс, скончавшаяся в 2001 году девяноста лет от роду, публикует «дневник от апреля 1945 года» с «записями» о том, как русские насиловали и насиловали её – неоднократно. Некоторых девочек-подростков якобы насиловали по сто раз. Непонятно при этом – как они смогли благополучно дожить до съёмок 90-х годов?

С этих самых годов берут начало и другие провокации. Английский историк Энтони Бивор пишет и о двух миллионах всего, и о ста тридцати тысячах в Берлине, и т. д. Ранее Бивора этим вопросом занялись немецкие авторы Хельке Зандер и Барбара Йор в книге «Освободители и освобождённые», вышедшей в Берлине в 1992 году.

«Логика» оценок при этом бесподобна. Так, имеется некий документ из детской клиники в Берлине, где в 1945 году отцами 12 из 237 рождённых записаны русские (5 %), а в 1946 году – 20 из 567 (3,5 %).

И начинаются «подсчёты»… Вначале вычисляется 5 % от общего числа родившихся в Берлине в 1945–1946 годах – 1156 из 23 124 младенцев. Число 1156 умножается на 10 (мол, 9 немок из 10, забеременев от варвара, делали аборты, а десятая рожала), а потом – ещё на 5 (предполагая, что беременела только каждая пятая изнасилованная). Итоговая «цифра» – 60 тысяч изнасилованных берлинских жительниц из 600 тысяч женщин детородного возраста, проживавших тогда в Берлине.