Михаил Ходорковский - Тюрьма и воля

Мы должны стремиться к созданию на своей территории таких производств, которые обеспечат внедрение и тиражирование потока новейших технологических достижений. Причем именно достижений, а не всего спектра товаров, где эти «достижения» будут впоследствии использованы. Особенно если производство таких товаров требует создания мощностей, не подлежащих быстрому последующему обновлению (по экономическим или технологическим причинам).

Мы должны убедить людей стремиться не к расширению потребления материальных ресурсов, а к созданию для себя высокого качества жизни. Причем качества жизни в новом, современном, «интеллектуальном» понимании.

В частности, именно поэтому я считаю образование самоценностью. Уверен, что получение «действительного» высшего образования 80 % граждан — достижение более важное и нужное, чем 80 %-ная автомобилизация, а стремление воссоздать советскую структуру промышленности и под нее — советскую массовую систему ГПТУ как альтернативу широкому образованию — ошибка (пусть и повторяющая прежний американский образец).

Да, люди с невысоким образовательным уровнем будут всегда, да всегда будут нужны профессии, требующие сугубо механической работы. Но! Во-первых, от нас зависит, чтобы таких рабочих мест было меньше. А во-вторых, и дворник, и кочегар, и токарь могут быть высокообразованными людьми с широкими интеллектуальными запросами, реализующими свой творческий потенциал в иной форме, за пределами работы, а не полуграмотными «нажимателями кнопок».

Да, помогать людям получить высшее образование, которое им никогда не понадобится в их профессиональной сфере, порождать у них стремление к подобного рода достижениям — вещь, не укладывающаяся в индустриальную парадигму растущего потребления материальных ресурсов. Более того, противоречащая ей.

В прежней парадигме к новому станку нужен человек с двумя классами образования — и отлично, поэтому ставить туда историка, искусствоведа — глупо. А впихивать этим людям новый гамбургер, новую «шубку», новую, столь же прожорливую, автомашину — «умно», это «правильный стимул», от него ВВП растет!

Так вот, парадигму надо менять. И у России есть шанс.

В общем, в области экономики я — сторонник государственной промышленной политики, направленной на развитие социальной инфраструктуры и экономики знаний.

Если перейти теперь к проблеме гражданского общества, то здесь ситуация наиболее «запущенная».

Наше общество в крайней степени «атомизировано». Мы не привыкли доверять друг другу, действовать без организующих усилий власти, совместно защищать свои права. Общество не имеет соответствующих структур и институтов.

Так было не всегда, но послереволюционные годы наложили свой серьезнейший отпечаток, а фактическая эффективность нынешней властной вертикали в современных условиях невысока (единая властная «вертикаль» органически не соответствует огромной территории, культурно-бытовому разнообразию и потребностям постиндустриального развития). Таким образом, отсутствие сильных «горизонтальных» связей создает серьезнейший риск для будущего страны.

Власть рассматривает независимые общественные институты исключительно как конкурентов (которыми они, несомненно, являются), не обращая внимания на их абсолютную необходимость и незаменимость. Попытки подмены их «симулякрами» — традиционны и столь же традиционно неэффективны.

Убежден: сильная, современная Россия невозможна без сильного гражданского общества.

Основой такого нового общества должна стать честность. В сегодняшней России мы ясно видим общественный запрос на искренность, прозрачность политики, на то, чтобы декларации политика действительно отвечали его реальным взглядам и практическим планам.

«Партия власти» в широком смысле этих слов — и «Единая Россия», и всевозможные общественные структуры, действующие под патронажем власти, и фиктивная оппозиция, фактически замыкающаяся на власть, и собственно исполнительная власть — являет нам прямо противоположный образец. Здесь между словами и делами, как правило, пропасть; разным обещаниям, предвыборным и непредвыборным, вообще никто не придает особого значения; полностью уничтожено понятие «репутации» как таковое; здесь лгут «на автомате», не задумываясь о последствиях. И действительно, что задумываться, если репутации больше не существует, а результат выборов достигается административным путем, независимо от реальных итогов голосования.

Характерный пример такого подхода, граничащего с наперсточничеством, — история политических реформ, обещанных Кремлем в конце 2011 года, после массовых протестных акций на Болотной площади и проспекте Сахарова. Как только власть решила, что протест идет на спад, она отклонилась от обещаний, содержание реформ было выхолощено; она стала действовать по откровенно криминальному принципу «если только можно кинуть — надо кинуть». Собственно, это и привело к резкому скачку численности участников протестной акции 6 мая.

Создание гражданского общества обязательно будет сопровождаться серьезными издержками, включая националистические, экстремистские проявления. Неизбежно усиление конкуренции за власть.

Попытка управления подобными процессами в рамках архаичной иерархической модели приведет к хаосу. Здесь опасения власти справедливы. Но именно в этом главная проблема путинского режима: управлять сложными процессами он не умеет, а примитивизация среды ведет к примитивизации экономики, к остановке развития страны в целом. И, как следствие, — сырьевая экономика, технологии «третьей волны», снижение качества образования населения и т. д.

Динамическая модель (ее называют системой сдержек и противовесов) требует большей смелости, умения управлять, готовности нести ответственность за свои решения и, главное — неизбежно ведет к постоянной ротации власти.

Именно ротация власти — двигатель и следствие динамической системы управления обществом.

Значительные издержки, связанные с «запуском» механизмов самоорганизации, весьма быстро (вероятно, даже одновременно) будут компенсироваться повышением качества управленческих процессов за счет усиления обратной связи, а также за счет проецирования общественной активности на развитие «местных сообществ», включая лучшее использование местных ресурсов, усиление защищенности мелкого и среднего бизнеса.

Существует, однако, одна проблема, на которую имеет смысл обратить внимание, особенно с учетом стереотипов нашей власти, обычно более всего боящейся конкуренции именно на федеральном уровне.

В ходе развития общественных институтов наравне с крайними националистическими движениями наибольшую опасность в российских условиях представляют как раз замкнутые территориальные образования, которые вместо объединения «российских просторов» способны (при определенных условиях) привести к их еще большему разобщению, если не разрыву.