Тамара Катаева - Анти-Ахматова

Дмитрий БОБЫШЕВ. Я здесь. Стр. 318–319

Бросить «пьяных мальчишек» (от трех рюмок «качаются, как тростник» или законченные алкоголики, или кто вовсе еще не пьет), даже если дама по нездоровью в этот день против обыкновения сама не пила, на тротуар и оставить пьяных там лежать — как-то это не очень, правда? Вроде как бы неплохо бы их и поднять — когда видишь пьяных лежащих. Может, старухе этим и не пристало заниматься, так надо было позвать их приятелей — в общем, по крайней мере, не выходить с ними вместе на улицу, опытная ведь дама, могла бы и сообразить. А так — оставить лежать, да еще и в виду милиционера…

К счастью, в дневниках Рихтера — весьма подробных — нет этого эпизода. Вообще имя Ахматовой не упоминается ни разу. Ахмадулина, кстати, упоминается: восторженно, «инфернально».

Ахматова продолжает выдумывать свои «народные чаяния» — с моральным душком, как всегда.

О Роберте Рождественском.

«Не читала и читать не стану! Поэт — это человек, наделенный обостренным филологическим слухом. А у него английское имя при поповской фамилии. И он не слышит».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 189

И что ему делать? Бывает русское имя Глеб — но Струве, Рязанов — но Эльдар. Люди слышат в нем запоминающийся контраст и — не берут себе псевдонимов Глеб Лоханкин и Эльдар Честерфилд.

Хан Ахмат, княжна Ахматова — может быть, для даже обостренного филологического слуха это безупречно. А так — претенциозно, смешно, старомодно.

«Мне кажется, я разгадала загадку Вознесенского. Его бешенного успеха в Париже. Ведь не из-за стихов же! Французы стихов не любят, не то что иностранных, родных, французских. И вдруг — триумф! Я догадалась. Вознесенский, наверное, объявил себя искателем новых форм в искусстве — ну, скажем, защитником абстракционистов, как Евтушенко защитник угнетенных. Может быть, и защитник, но не поэт. Эстрадники!»

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 21

Стиляги!

Бродский. Он как-то еще вырос и поширел. Большой, будто сильный. Но и потрясенный: не кончает фраз, бегает по комнате, все время крутит пальцами. Одет плохо. Но и это его не портит. Доброта, простодушие, ум, дурной нрав, ребячливость — прямой поэт.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 297

Это слова доброй Лидии Корнеевны.

Сегодня Анна Андреевна и об Иосифе отзывается как-то раздраженно, безлюбовно. Я сказала, что после всего перенесенного ему нужен был бы санаторий, хоть на двадцать шесть дней нормальная жизнь. «Какая может быть нормальная жизнь у того, у кого все навыворот? С каторги вернулся румяный, здоровый, а из санатория вернется на четырех ногах и на цепи…»

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 298

Может, что о Гумилеве сказанул? Впрочем, вот уж на кого она не «нападала», так это — на Иосифа Бродского. «Не для того я растила Иосифа…» (он познакомился с ней сложившимся поэтом, хоть и, конечно, молодым — и даже не подозревавшим о ее существовании (то есть он не знал, жива ли еще она — и она абсолютно не существовала для него как поэт). Бродского она, чувствуя его силу, — боялась.

Она сказала, что предпочитает не говорить о современных советских поэтах, чьи стихи печатаются в Советском Союзе. Один из наиболее известных таких поэтов прислал Ахматовой телеграмму, в которой поздравлял ее с получением оксфордского доктората. Она прочитала ее и сердито бросила в мусорную корзину.

Исайя БЕРЛИН. Встречи с русскими писателями. Стр. 252

Потом из корзины вынула. Телеграмма хранится в ее архиве, имеется номер.

«Они все бандитики, проституирующие свой талант и эксплуатирующие вкусы публики. Маяковский оказал на них всех пагубное влияние».

Исайя БЕРЛИН. Встречи с русскими писателями. Стр. 252

Она могла бы сказать это и не о молодых — обо всех, на кого не хватило дантесов.

Трудно что-то найти против человека, написавшего это о себе. Обезоруживающие строки. Не найти такого камня, который можно бросить. Брата я не ненавидела — если ей поверить, что она не ненавидела брата. Анна Андреевна Ахматова ненавидела всех. Я поняла ее слова буквально и разделила людей ее жизни на братьев — поэтов, которых она ненавидела всех, и сестру — Марину Цветаеву, которую она предала. Не просто ненавидела, как других, а у мертвой убила еще обожаемого сына — за то, что Марина Цветаева на беду была женщиной.

Итак, братья и сестры, Анна Ахматова — воспримем житейский смысл ее послания — написала, что «сестры она не предала». Про родную не будем — ту, о которой после ее смерти Ахматова написала, будто бы старик Иннокентий Анненский, человек из общества, гимназический учитель, позволил себе перед ее свадьбой сказать кому-то, что он бы — на ней не женился. Женился бы, дескать, на ее сестре — Ахматовой. Будем не про родную, а — про ту, которую в пару подобрала бы сразу любая школьница. Марину Цветаеву. Хоть и бесило в старости Ахматову это сопоставление, выберем все-таки и мы Цветаеву: больше ведь никого в обозримости нет. Или попредавала она их по мелочи, даже писать такое в книге о «великой душе» неудобно: ну, Эмму Герштейн в эвакуацию не взяла, забыла, ну, Лидию Чуковскую на попойки променяла; Нина Ольшевская — так это и пословица говорит: брат любит сестру богатую… Предала Ахматова Цветаеву тем, что предала ее сына, малолетним в один почти год оставшегося без отца, матери, сестры и тетки. А не любила — так это всегда, по своей зависти…

Вопрос, который я поставил наедине и с большой опаской: «Как вы относитесь к поэзии Марины Цветаевой?» Осторожность моя была вызвана тем, что в послевоенные годы Марина Цветаева стала кумиром молодежи и ее имя упоминалось наравне с именем Анны Ахматовой. Анна Андреевна не могла не чувствовать болезненно, что у нее появилась соперница. Поэтому нечего удивляться, что ее ответ был холоден.

С. В. ШЕРВИНСКИЙ. Анна Ахматова в ракурсе быта. Стр. 296

Вспомните просто на минутку восторг и преклонение тяжелого человека Гоголя перед своим современником — Пушкиным. Скорее здесь нечему удивляться. Ахматова поражает всегда.

Ахматова очень сдержанно сказала: «У нас теперь ею увлекаются, очень ее любят… пожалуй, даже больше, чем Пастернака».

Георгий АДАМОВИЧ. Мои встречи с Анной Ахматовой. Стр. 74

О «любви» Цветаевой к Ахматовой.

Марина Цветаева не осторожничала, не завидовала, не ненавидела, она влюбилась. Но конечно, как это всегда бывает, влюбилась не в объект, а в свою любовь. Громадность любви была равна громадности души Марины Цветаевой.