Робер Этьен - Цезарь

Римский император олицетворял собой глубокое единство римской гражданской общины, ибо в нем соединялись политическая власть и религиозные функции, а императорский культ придавал сакральный характер и его личности, и его действиям. Христиане не могли принять религию гражданской общины, и уж тем более имперскую религию. Став христианской, империя дала императору Константину право вмешиваться в споры вокруг вероучения или богословия. Так был открыт путь для возникновения конфликтов между императорской властью и Церковью, которая в конце концов смирилась с этим новым слиянием в лице правителя власти духовной и преходящей, светской. Позднее, когда римское могущество на Западе ослабело, силу обрела доктрина о разделении власти: император — всего лишь один из сынов Церкви, а не епископ; в вопросах веры он подчинен епископам. Юстиниан (527–565 гг. н. э.) стремился вернуться к былому единству и, будучи императором-священником, создал государственную Церковь, организуемую и оберегаемую императором и служащую воплощением совести государства.

На Востоке Юстиниан завещал своим преемникам тот цезарепапизм, который сам унаследовал, и полномочия императора в сфере религии в полной мере сохранялись со времен Юстина II [827] Юстин II — император Восточной Римской империи, правивший в 565–578 гг. н. э. до прихода к власти Комнинов [828] Комнины — династия византийских императоров (1081–1185 гг.). . Несмотря на иконоборческий кризис, власть василевса [829] Василевс (или басилевс) — официальный титул византийского императора. не претерпела изменений, и Церковь сохранила за собой лишь пастырскую автономию, да и то относительную… На Востоке цезарепапизм обрел форму длительной традиции, подверженной лишь незначительным изменениям в зависимости от личных качеств императора и патриарха Константинопольского.

На Западе ситуация была совершенно иной: в этой чересполосице слабо структурированных королевств вообще трудно говорить о цезарепапизме. Карл Великий разделил сферы деятельности: за собой он оставил сферу активных действий, а папе уступил право молиться за успех этих действий. После Карла Великого каноническое избрание папы должно было утверждаться германским императором: тот назначал также епископов, подобно тому, как в других странах это назначение было прерогативой короля, графа и герцога — епископ стал обычным вассалом. Преемник Стефана IX Николай II [830] Стефан IX — папа римский в 1057–1058 гг. н. э., активный сторонник реформы в пользу усиления папской власти. // Николай II — папа римский в 1059–1061 гг. н. э., проводил политику против прерогатив императора и принял ряд мер для установления политической независимости Ватикана. восстал против принципа светской инвеституры, цезарепапизм пошатнулся, и Григорий VII возглавил «папоцезаристскую» реакцию [831] Григорий VII — папа римский в 1073–1085 гг. н. э., провел реформу, получившую название григорианской, реформировал Церковь в пользу строгости обычаев, издал так называемый «Диктат папы», гласивший, что «только папа обладает властью назначать и короновать императора» и «никто не имеет права судить папу». .

Так, под эгидой имени Цезаря начался вечный и неразрешимый спор за превосходство между светской властью и властью духовной, между мечом и кропилом.

С Цезарем невозможно расстаться без некоторой ностальгии. Конечно, мы не будем рыдать вместе с его рабами, которые подобрали его мертвое тело, не последуем и за теми, кто сложил костер из скамей оскверненного сената. Мы не станем смешиваться с толпой, прославлявшей у погребального костра своего защитника и кумира. Историк присутствует при этой церемонии с сухими глазами и невозмутимой душой, однако и он не может не быть поражен свершившимся чудом, ибо ему хорошо известно, что этот «никому не сын» стал «отцом всех». За исключением горстки заговорщиков и молча потакавших им политиков, представители самых разных классов общества признали себя его детьми: «Он умел подарками расположить к себе людей из всех классов, не презирая неимущих и распространяя блага своей щедрости даже на их вольноотпущенников и любимых рабов, лишь бы те пользовались благорасположением своего хозяина или патрона» [832] Z. Yavetz. Cesar et son image. Des limites du charisme en politique. Paris, 1981, со ссылкой на: Светоний. Божественный Юлий, XXVII. . Став Отцом Отечества, он оказался отцом отцов и господином людей, а обожествление ввело его в сонм богов. Так что историк — уже плененный военным гением Цезаря, восхищенный его политическим умом, потрясенный достижениями культуры, которые тот смог создать и внедрить, — тоже чувствует себя осиротевшим, когда 15 марта 44 года в 11 часов утра в курии Помпея погибает один из тех Гигантов, что были творцами Истории.

Речь здесь не идет о том, чтобы рассмотреть во всей полноте иконографическое досье Цезаря, которое многие ученые, начиная с Ж. Ж. Бернулли [833] J.-J. Bernoulli. Romische Ikonographie. Stuttgart, 1882, переизд. 1969, I, с. 145–181, илл. XIII–XVIII. и вплоть до О. Вессберга [834] O. Vessberg. Studien zur Kunstgeschichte der römischen Republik. Lund-Leipzig, 1941, c. 138–148, илл. 6–8. и Л. Курциуса [835] L. Curtius. Ikonographische Beitrage. II. C. lulius Caesar // Rom. Mitt., 47, 1932, c. 212–241, илл. 47–57. , нередко трактовали противоположным образом.

Нам хотелось бы только поставить вопрос о соотношении между зачастую противопоставляемыми друг другу изображениями диктатора на монетах и его скульптурными портретами, а также провести различие между прижизненными портретами Цезаря и теми, что были выполнены после его убийства, в контексте идеологии второго триумвирата и начала империи Августа.

Комментируя публикацию портрета Юлия Цезаря, найденного на Фасосе, Ф. Шаму [836] F. Chamoux. Un portrait de Thasos: Jules Cesar // Monument Piot, 47, 1953, c. 131–147 (далее: Chamoux), c. 135. обратил внимание на почти карикатурную нарочитость изображения черт диктатора на монете, датируемой февралем 44 года. Он пишет: «Над длинной, тощей и морщинистой шеей возвышается исхудалое лицо с выступающими скулами, с изборожденными глубокими морщинами щеками, с высоким морщинистым лбом». Можно ли считать это изображение моментальным фотографическим снимком пятидесятисемилетнего человека, прошедшего через военные, политические и любовные авантюры, столь частые в его полной событиями жизни? Следует ли считать абсолютно достоверными эти вырезанные в реалистическом духе изображения, которым мы обязаны посредственным художникам [837] Chamoux, c. 135. , работавшим для коллегии четырех мужей (quattuorviri), ведавшей монетным делом в этом году? Ведь экземпляры, отчеканенные М. Меттием [838] Crawford. RRC, I, n° 480, 2a, 2b, 3, табл. LVI. , Л. Эмилием Букой [839] Crawford. RRC, I, n° 480, 4, 6, 7a, 7b, 8, табл. LVI. , П. Сепуллием Макром [840] Crawford. RRC, I, n° 480, 5a, 5b, 9, 10, 11, 12, 13, 20, табл. LVII. и Г. Коссуцием Маридианом [841] Crawford. RRC, I, n° 480, 15, 16, 17, 18, 19, табл. LVII. , далеко не одинаковы и не все они рисуют облик диктатора столь суровым. Достаточно обратиться к илл. LVI и LVII в труде М. Г. Кроуфорда, чтобы значительно смягчить описание Ф. Шаму: шея действительно тощая, с выступающим адамовым яблоком; вокруг рта действительно глубокие морщины; но в целом лицо вовсе не слишком морщинистое, оно отмечено выражением глубокого спокойствия и, несомненно, соответствует реалистическому направлению римского искусства.