Кто теперь ненормальный? Автобиография

Было два места, в которых Алекс выступал с нами очень неохотно. Первое – наш городок Уолверхемптон. Зря беспокоился. Концерт прошел более успешно, чем в его родном городе Глазго. Но они считали это шоу ужасным. Публика их не устраивала, почему не понятно. Другое место – Лондон. Нас подрядили на выступление в Earl's Court, который являлось выставочным центром. Здесь до нас ещё не выступала ни одна рок группа. Но David Bowie опередил нас, он заказал место позже, а выступил на несколько дней раньше. Эти концерты оказались самыми крупными выступлениями под открытым небом в Британии.

Ночью, Алекс и я спрятались за сценой и наблюдали заполнение площадки. Там скопилось 18 тысяч зрителей, одетых в стиле Slade. Наблюдалось множество шляп с зеркальцами и серебряных париков, как у Дейва. Можете себе представить, что творилось в Лондоне, когда эти ребята на метро и автобусах пробирались через город. Я думаю, если бы в ту ночь поблизости приземлились марсиане, они бы быстро вернулись на корабли и дали с Земли дёру. Никогда не забуду, что сказал Алекс: «Если меня сегодня освищут, этот свист будет иметь самое громкое исполнение, когда и где-либо происходившее.» Чувство юмора не подводило Алекса в любых обстоятельствах.

Ко времени выступления в Earl's Court, 'Skweeze Me, Pleeze Me' всё ещё оставалась №1 и концерт прошел великолепно. Это был пик нашей популярности, и мы чувствовали себя на вершине мира. Через два дня судьба вернула нас на землю. Я вернулся в Мидленд навестить мать и отца. В четыре утра зазвонил телефон. Это был отец Дона. Голос его дрожал, он еле сдерживал слезы. Я узнал, что Дон попал в ужасную автомобильную катастрофу и по мнению докторов ему оставалось жить только сутки. Больше я не заснул, а утром с братом Дона Дериком отправился в госпиталь.

Случилось так, что Дон и его девушка Анжела попали в аварию на белом Бентли Дона. Он забирал Анжелу из клуба в Уолверхемптоне, где она работала. Это происходило в два часа ночи. Они направлялись домой, в пригород. Никто не знал точно, что произошло. Машина вылетела с дороги и врезалась с огромную стену ограждения школы. Обоих выбросило через переднее стекло. Анжела умерла мгновенно. Несколькими днями позже я увидел разбитый автомобиль, он наминал гармонику. Эта модель была сделана, как танк, но разбилась в лепёшку.

Когда мы пришли в госпиталь, Дон находился в реанимации. От всего тела отходили трубки. На побритой голове зияла открытая рана, тело было покрыто порезами и огромными синяками. Он постоянно терял сознание, видя такое состояние, было непонятно, как он ещё держится. Мы вышли из палаты и разрыдались. Говорить не смогли. Это ужасно, видеть близкого человека на пороге смерти. Мы были уверены, что ему остались считанные часы.

Невероятно, но шесть недель спустя Дон был на ногах. Свершилось магическое выздоровление. Через 24 часа после аварии, вместо ухудшения, дело пошло по другому сценарию. Появились признаки изменения состояния в лучшую сторону. Физически он был по-настоящему силен. Не будучи крепко скроен, но постоянно играя на барабанах Дон был натренирован и обладал хорошей физической кондицией. Он потерял «короткую» память, также, как и чувство вкуса, и обоняние. Даже в эти дни он не чувствует вкуса вещей и не может нюхать. Его память ведет себя странным образом, но уже не так плохо, как в те дни.

Его «длинная» память не пострадала. Он мог вспомнить мельчайшие детали из детства, но, ближайшие годы оказались стертыми напрочь.

Только спустя несколько дней после несчастного случая, Дейв уехал в отпуск. Быть точным, в свадебное путешествие. В нашем расписании образовалось недельное окно. Никто не знал, но Дон и Анжела, также как и Дейв со своей девушкой запланировали поездку в Мехико. Они собирались сделать двойную свадьбу.

Когда все собрались после отпуска, нужно было решить, что делать с группой дальше. Во первых мы не знали, сможет ли Дон продолжать играть. Если он не сможет, то я был готов немедленно прекратить деятельность группы. Заменить его было невозможно. Без него Slade не останутся тем же коллективом. Я не знал, что по этому поводу думают другие, мы никогда этого не обсуждали. Я то настроился вполне определенно – нет Дона, нет Slade, конец истории.

К осени мы должны были вернуться Штаты. Но сначала предстояло отыграть два концерта на острове Мэн. Я не был уверен, нужны ли нам эти выступления, но Чес настоял на их проведении, уверяя, что это поможет нам пережить случившееся и доказать себе самим, что это не конец. Поскольку Дон не мог выступать, привлекли младшего брата Джима. Он играл в одной из групп и знал все наши песни. Публика оценила наше стремление выполнять свои обязательства, но в зале чувствовалось некоторая напряженность.

Через шесть недель, по совету доктора, Дон вернулся в студию. Док решил, что это будет наилучшим лечением. У нас скопилось несколько песен, и мы собирались записать их, до отъезда в Штаты и посмотреть, как Дон справиться с задачей. Нам казалось, понадобятся многие месяцы, прежде чем Дон сможет исполнять свои партии, также хорошо, как и прежде, но все ошиблись. Дон задействовал какие-то тайные внутренние ресурсы организма и отчаянно хотел играть, хотя до сих пор ходил с палочкой и бритой головой. Главной проблемой оставалось память. Он не мог вспомнить несколько мелодий. Когда мы записывали новые песни, откатав свою партию, я помогал Дону, подсказывая в наушники, где переход барабанов, где партия басового инструмента и т.д. Он четко выполнял нужный ритмический рисунок, но сыграв единожды, тут же все забывал и опять нуждался в подсказках. Примерно тоже история со старыми хитами. Если с самого начала Дон не получал целеуказаний, то мог заспешить и дать неправильный ритм.

Пару лет работать с Доном было сущим кошмаром. Он постепенно возвращался к старым кондициям. Но постоянные инциденты с памятью всех расстраивали. Он звонил ночью и спрашивал, во сколько мы убываем на гастроли. Я говорил, через десять минут все повторялось. Почему то, я был единственный человек в группе, который всегда знал, куда и когда мы едем. Все звонили мне узнать, как и что, я привык к этому, но в случае Дона звонки доводили меня до трясучки. Я честно пытался вложить в его бедную голову нужную информации, используя резкие слова. Все бесполезно. Дон, не только не помнил, во сколько выезжаем, но и то, что он звонил полчаса назад, а до этого еще раз десять. Он всегда извинялся за забывчивость, казалось, выхода нет. Но мы его нашли.

Мы приучили Дона всё записывать. Прежде чем лечь спать, мы записывали: «Дон, ты находишься в Манчестере. Сегодня мы все встречаемся в 8 часов утра в коридоре. Ты должен собрать вещи, потому что мы убываем в Лондон…» Когда Дон утром вставал, он первым делом обращался к дневнику за нужными подсказками. Так он жил в течение многих лет.