Фредди Ромм - Жанна д'Арк. Загадки Орлеанской Девы

15 февраля Карл VII покинул свою резиденцию в Мен-сюр-Йевр и обосновался в Сюлли-сюр-Луар. Туда в начале марта была вызвана Жанна. Это было связано с тем, что Карла VII все более беспокоило поведение герцога Бургундского. Тот постоянно отодвигал сроки проведения конференции, которой должно было закончиться перемирие, но при этом требовал немедленной передачи ему городов на Уазе и начал наступление в Шампани.

Повсюду разворачивалось освободительное движение против оккупантов. Внезапная операция, проведенная в Сен-Дени, привела к уходу оттуда бургундцев. Несколько позже Мелен восстал и изгнал английские войска. В марте готовился крупный заговор в Париже. В нем участвовали представители духовенства, судейские, ремесленники, торговцы. Во главе заговора стоял некто Жак Педриель. Связь между заговорщиками осуществлялась при помощи людей королевы Иоланды – монахов-кармелитов, переодетых «землепашцами». Восстание провалилось из-за того, что один из них, брат д’Алле, был схвачен и под пыткой выдал имена заговорщиков. Более 150 человек было арестовано. Шестеро публично казнены 8 апреля на Парижском рынке. Других тайком утопили в Сене. Некоторые заплатили выкуп и тем спаслись.

Однако худшее ждало бургундцев на Уазе, и это было связано прежде всего с событиями под Компьенем. Впрочем, весной 1430 года еще ничто не предвещало для них беды.

Компьень, равно как Крей и Пон-Сент-Максенс, был обещан Карлом VII бургундцам. Но когда Карл де Бурбон, граф де Клермон явился туда и именем короля потребовал от жителей сдаться Филиппу Доброму, горожане решительно отказались подчиниться. Капитан французского гарнизона Гильом де Флави привел укрепления в состояние боевой готовности. Карлу де Бурбону оставалось только признаться герцогу Бургундскому, что он бессилен. Горожане готовы были скорее погибнуть, чем попасть под власть герцога Бургундского. Они поставили себя в положение мятежников по отношению и к герцогу Бургундскому, и к Карлу VII.

Разумеется, Жанна была в курсе событий. Ей сообщили также, что жители Реймса чувствовали себя в опасности. 16 марта она написала два письма жителям Реймса. Интересно, что эти послания, как почти все письма того периода, отправленные от имени Жанны, были подписаны ею собственноручно – то есть она научилась подписываться. Исключение составляет угрожающее послание, написанное на латыни от имени Жанны ее духовником Жаном Паскерелем гуситам Богемии. Судя по всему, Жанна отказалась подписать его. Нельзя исключать, что этот ее поступок усилил враждебность к ней со стороны церкви. Впрочем, открыто его в вину Жанне не ставили и в обвинительное заключение на процессе в Руане этот эпизод в явном виде не был внесен.

4 апреля герцог Филипп Бургундский прибыл в Перонну, где приказал собрать войска. Авангард выступил под командованием графа Жана Люксембургского. 22 апреля за ними последовала остальная армия. Вскоре в Кале прибыл Генрих VI с 2 тысячами солдат. Это были явно не те силы, которые рекомендовал собрать Ланнуа. Они годились для борьбы с партизанами или для поддержки бургундцев, а еще скорее – для защиты юного короля, но не для самостоятельных действий англичан. То был первый признак истощения Англии. Некоторые историки дают другое объяснение: английские солдаты панически боялись Жанны Дарк. Однако эта тенденция сохранилась и после гибели девушки.

План похода был согласован между бургундцами и англичанами. В первую очередь Филипп Добрый стремился захватить Крей и Компьень, преграждавшие проход по Уазе. Крепость Гурне-сюр-Аронд к северу от Компьеня 6 мая сдалась бургундцам без боя. Бургундцы осадили Шуази-о-Бак, преграждавший путь к переправе через Эну.

6 мая Карл VII заявил, что бургундский кузен его одурачил. Мы еще остановимся на этом заявлении. Не все в нем так просто. В отличие от англичан и бургундцев Карл VII ничего, казалось, не предпринимал. Тем временем, по словам одного из хронистов, в последние дни марта или в апреле Жанна с небольшим отрядом наемников покинула Сюлли-сюр-Луар. Она уехала без ведома короля, не простившись с ним, сделав вид, будто едет на какую-то забаву, и направилась в Лани-сюр-Марн. Король и его советники дали Жанне возможность уехать на свой страх и риск? С этим можно было бы согласиться, если бы не одно обстоятельство: кто-то дал деньги Жанне на выплату жалованья наемникам. Следовательно, если даже король не разрешил ей формально отъезд, он дал «добро» своим подчиненным на то, чтобы профинансировать поход.

Попробуем проанализировать эти сведения. Карл VII неофициально санкционировал операцию, итогом которой стало пленение Жанны. Без его финансовой поддержки поход не состоялся бы, а значит, Жанна не попала бы в плен – по крайней мере, при известных нам обстоятельствах. Это вполне соответствует мнению историков о том, что король выдал девушку врагу. Но почему он сделал это тогда, когда на горизонте замаячила англо-бургундская угроза? Или Карл оказался настолько проницателен, что быстро понял призрачность этой опасности? Что же, это вполне возможно.

Если с моральной точки зрения Карл VII отвратителен, то в интеллектуальном плане, несомненно, он переигрывал всех своих современников. А как расценивать его заявления о том, что Филипп Добрый его обманул? Вероятно, это была игра, рассчитанная на то, что весть о его недовольстве сторонники Бургундии передадут своему патрону. Тем самым король убивал трех зайцев: убеждал Филиппа Доброго, что Жанна остается под его (Карла VII) покровительством, уведомлял о возобновлении Францией боевых действий и отказе от прежних обязательств под предлогом ответа на действия бургундцев, и создавал дымовую завесу вокруг своих планов, убеждая противника, что тот застал его (короля Франции) врасплох.

Патриотическое и самоотверженное на вид поведение Гильома де Флави в Компьене может иметь простое объяснение: он имел тайную инструкцию от короля поддержать «мятежников» в этом городе. Однако Карл де Бурбон вполне мог не знать об этом, а потому невольно подыграл обману. Он стал участником спектакля с такой фабулой: «Король Франции хочет выполнить свои обязательства перед Бургундией, да вот мятежные компьенцы не согласны». В то время как компьенцы подверглись смертельной опасности, для короля игра была беспроигрышна: если бы Филипп Бургундский победил – что же, король поздравил бы его с тем, что он подавил мятеж и восстановил порядок. В случае же неудачи Филиппа (что в действительности и произошло, но позднее) король воспользовался бы его ослаблением. Похожую политику вел Людовик XI во Фландрии: тайно поддерживал мятежи фламандских городов против Бургундии, однако показывал, что осуждает их.