Михаил Львов - Пароль - Балтика

В сорок четвертом Борзов ответил на присвоение ему звания Героя потоплением вражеского корабля. Так же поступил Герой Советского Союза Михаил Шишков. Вместе с Николаем Ивановым он повел в бой группу самолетов, сломил сопротивление эскорта и потопил близ Кенигсберга транспорт водоизмещением в 12 000 тонн, а его товарищи в эти самые минуты уничтожили сторожевой корабль.

У летчиков той весной словно второе дыхание открылось, потому что все чувствовали приближение победы.

Чем ближе победа

"Предстоят тяжелые, суровые бои, которые потребуют напряжения сил всего советского народа", - писала газета "Правда" и приводила указание Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина: " ...Чем ближе наша победа, тем выше должна быть наша бдительность, тем-сильнее должны быть наши удары по врагу". Полк стоял в Германии. Он участвовал в блокировании либавской группировки фашистских войск с моря и в обеспечении правого фланга войск Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского. Командир полка Кузнецов сам проверил, можно ли с боевой нагрузкой взлететь с неприспособленного поля. Металлической сеткой накрыли взлетно-посадочную полосу. Скрябин, Васин, Головчанский и Можакив обнаружили в Данцигской бухте два вражеских миноносца, девять сторожевых кораблей и подводную лодку, сопровождавших пять транспортов противника, идущих к Кенигсбергу. Фашисты ожесточенно обстреливали гвардейцев. Скрябин приказал топмачтовикам выйти вперед и атаковать. Гвардейцы всем оружием обрушились на охранение. Одна из четырех бомб Васина поразила транспорт противника водоизмещением в 5 000 тонн. Бомбы Можакина разнесли вражеский сторожевой корабль. Го-ловчанскому не повезло: осколками снарядов разорвало-проводку системы сбрасывания торпеды, и он, смертельно рискуя, напрасно еще дважды выходил на боевой курс. А Скрябин нацелился на транспорт водоизмещением в. 10 000 тонн. Взрывные волны швыряли самолет. И все ж& Скрябин прорвался, нанес точный удар, и транспорт ушел на дно.

- Ура! - закричал штурман.

- За воздухом смотри! - оборвал Скрябин. В воздухе появились "фокке-вудьфы". Под прикрытием "яков" Скрябин увел группу домой.

Алексея Скрябина Борзов считал перспективным командиром. Иван Иванович трижды представлял его к награждению орденом Красного Знамени. А вскоре он получил и четвертый. С января сорок четвертого воевал Алексей в Первом гвардейском. Он участвовал во многих морских сражениях. В марте сорок пятого Алексей в паре с Шишковым и Ивановым потопил крупный транспорт, И вот новая победа, и потом еще две. Скрябина представили к званию Героя Советского Союза. Пройдут годы, и этот летчик, словно рожденный для решительных битв, станет известным украинским художником.

19 марта гвардейцы вели бой в Померанской бухте. Алексей Скрябин вернулся на базу на расстрелянном самолете. Рензаев и Меркулов в этот день отдыхали и на проработке задания не присутствовали. Но, узнав о воздушной битве, которую ведут товарищи, направились в штаб. Зная, что Меркулов и Рензаев не были на проработке задания, Кузнецов не без колебаний разрешил им лететь.

Меркулов бросил на стул новенькую шинель, только что полученную в портновской мастерской, и побежал вместе с Рензаевым к самолету. Скрябин видел это. Он считал недопустимым посылать в пекло летчиков, не отдохнувших после предыдущего рейда и к тому же не проработавших в деталях ни задание, ни обстановку. Рензаева можно было понять: лишь недавно ему присвоили звание Героя Советского Союза, и он считал, что обидели Меркулова, с которым он одержал большинство побед. Он так и сказал Меркулову:

- Я очень огорчен, что Героя дали мне одному, а не вместе нам с тобой.

Меркулов обнял друга и ответил:

- Нет. Все правильно, Алеша! Скрябин обратился к Кузнецову:

- Товарищ командир, нельзя Меркулову лететь.

- Поздно, - ответил Кузнецов, выглянув в окно. И вот уже командирский торпедоносец и самолеты Массальцева, Подъячева, Головчанского оторвались от аэродрома. Оперативный дежурный сделал запись: 14 часов 42 минуты...

В 16.03. по радио все услышали меркуловский басок:

- Внимание, слева по курсу дымы. Идем на сближение.

Шесть крупных транспортов. Охранение - девять сторожевых кораблей и три сторожевых катера. Никогда я не видел такого скопления вражеских судов. Да и Головчанский, командир торпедоносца, не видел. Это только говорится "посудина". А на каждой "посудине" - зенитки и крупнокалиберные скорострельные автоматы. Во все глаза следим за ведущим, ждем приказа. И вот Меркулов снова басит:

- Массальцев по головному сторожевому кораблю. Головчанский и Подъячев - по головному транспорту. В атаку!

Подъячев, как и Меркулов, с торпедой. А Массальцев и Головчанский - с бомбами. Значит, надо лететь на бреющем, на высоте мачт. Под ожесточенным артогнем приблизились к цели. Водяные столбы возникают перед моторами. Клочковатое облачное небо и натужный гул двигателей, артиллерийская канонада и тонущие корабли - все смешалось.

Бомбы Массальцева взорвали сторожевой корабль, и он тонет. Головчанский в паре с Подъячевым, почти касаясь воды, приближаются к точке сброса. Кажется, бомбы поразят свой же самолет, так они близки к моторам. Но вот море встает на дыбы. Это Головчанский "перемахивает" через транспорт, слышатся взрывы бомб и еще более мощный взрыв торпеды. Сколько тысяч тонн в этом транспорте, расколовшемся надвое? Страшно смотреть на обнажившиеся внутренности судна: еще работающие машины, вываливающиеся грузы...

Можно представить радостное настроение Меркулова и Рензаева: ведомые отработали отлично. Рензаев проложил курс к самому большому в группе транспорту водоизмещением 10 000 тонн. Рассчитывал атаку в огне, как всегда, с хладнокровной уверенностью. А командир, может быть, даже пел.

...Головчанский крикнул:

- Командир горит!

Снаряды пробили фюзеляж самолета комэска. За левым мотором тянулась полоса черного дыма и, хотя бой происходил днем, виднелось выбивавшееся из-под капота короткое пламя.

Срывающимся голосом Головчанский передал в эфир о беде. Теперь все, что происходило в воздухе, было связано с Меркуловым и Рензаевым. Пробоины в своем самолете забыты.

Что будет с командиром?

Уже не больше восьмисот метров до транспорта, пора бросать торпеду, если только Меркулов и Рензаев могут это сделать. Командирский торпедоносец летел, не сворачивая.

Торпеда выскочила не из самолета, а из бушующего костра. И пошла на транспорт. Теперь, как учил Борзов, надо скорее выйти из опасной зоны. Но самолет, снижаясь, продолжает идти по прямой. Перебито управление? Или у раненого летчика нет больше сил? Экипаж все сделал, что надо. Рензаев рассчитал атаку. Меркулов не свернул, когда снаряды зажгли торпедоносец. Все, как в гвардейской клятве: "Гвардеец может умереть, но должен победить".